Тема «ПриватБанка» снова стала основной в информационном поле и может соперничать только с оценкой поступков Джона Сноу и их влияния на моральное состояние женщины с веслом, вернее, с драконом. По крайней мере в той его части, где мало переживают по поводу платья британской принцессы или нового вида Ким сбоку.
Началась эта история давно. И трудно сказать когда. То ли когда банк создавался, то ли когда начал работать как огромный пылесос для выкачивания денег вкладчиков для обслуживания бизнеса акционеров, то ли когда 2008 год нанес существенный удар по всей банковской системе, то ли когда второй кризис за 10 лет, в 2014-2015 годах, в очередной раз проверил на прочность украинскую экономику. То ли когда в 2015 году Национальный банк возглавила Гонтарева, поставившая себе за цель реформировать как сам регулятор, так и банковскую систему, заручившись активной поддержкой международных кредиторов. В принципе, реформа банковской системы занимала основную часть программы МВФ.
Что из себя представляла банковская система в 2015 году? Внешне были банки, по сути – Авгиевы конюшни. Банковская система была наполнена зомби-банками, которые только делали вид, что работают, а на самом деле давно умерли и паразитировали теперь только на рефинансировании от НБУ, банками-конвертами, которые занимались чем угодно, но не исполнением функций финансовых учреждений, и рядом финансовых учреждений, которые еще можно было спасти. Поддерживать все это в таком состоянии смысла не имело. Долгие годы проблему откладывали, банковская система не регулировалась, а бывшие главы НБУ уходили, например, в главы наблюдательного совета «ПриватБанка». Система требовала очистки, ведь иначе она не могла бы исполнять свою прямую функцию – кредитование экономики.
И Национальный банк превратился из наблюдателя в регулятор. Банкам были поставлены требования по приведению себя в порядок, были проведены стресс-тестирования финансовых учреждений и поставлена цель – снова стать надежными. Для этого собственники банков должны были поддержать свои финансовые учреждения. Проще говоря – внести деньги в капитал, чтобы закрыть те дыры, которые там образовались в результате двух кризисов, и работы без оценки рисков. Это был абсолютно общий подход для всех банков страны. Кто-то сказал сразу, что не может, кто-то поддержал свои банки, кто-то делал вид, что согласился, а занялся выносом всего, что можно, через черный ход, пока не прихлопывали.
«ПриватБанк», акционеры банка, также согласились выполнить требования регулятора. И пообещали исправить ситуацию с капиталом. Закрыть дыру. Откуда у «ПриватБанка» была эта дыра? Согласно данным НБУ, весь (если быть точным – то 95 % от его объема) корпоративный кредитный портфель (кредиты предприятиям, а не людям) был выдан родственным компаниям. Если просто – то сами себе выдавали кредиты. А вот с залогами была беда. Классическая история – это сарай, записанный как нефтебаза. И собственники пообещали исправить ситуацию. И сделать все, чтобы капитал банка не был отрицательным.
Так или иначе, Нацбанк начал наводить порядок в банковской системе Украины. А на самом деле просто внедрили в Украине систему регулирования, которая действует во всем цивилизованном мире. Ничего особо не выдумывая. И повторяя опыт Турции, где в начале 2000-х при поддержке МВФ была проведена подобная очистка банковской системы. Кстати, с тех пор ВВП Турции вырос в два раза. При этом важно понимать, что к банкам требования всегда гораздо более жесткие, чем к обычному бизнесу. Просто потому, что банки работают с чужими деньгами. А значит, и регулировать их необходимо гораздо жестче.
Основная часть очистки банковской системы пришлась на конец 2015-го – начало 2016-го. И летом в воздухе повис только вопрос «ПриватБанка». И это ни для кого не стало сюрпризом. К тому времени уже почти год в программе МВФ был целый раздел, посвященный национализации «системного важного банка», а в Парламенте уже были приняты, тоже в рамках сотрудничества с МВФ, соответствующие законы. И ни для кого не было секретом, что речь идет именно о «ПриватБанке». Ведь на тот момент в стране было три «системно важных банка», но два из них уже были государственными – «Ощадбанк» и «Укрэксимбанк». А значит, национализировать могли только «ПриватБанк». В это же время началась активная черная пиар-кампания против руководства Национального банка, особенно персонально против Валерии Гонтаревой (главы НБУ) и Екатерины Рожковой (по сути, вела проект национализации «ПриватБанка»). Случилось неожиданное: широкие массы вдруг узнали, как зовут заместителя председателя правления Национального банка. Странно, правда. Как и странными были акции, когда массовка приносила гробы под здание Нацбанка.
А потом случилась национализация. Просто потому что собственники банка Игорь Коломойский и Геннадий Боголюбов не выполнили взятые на себя обязательства. Капитал банка так и остался отрицательным, а значит, банк не мог считаться платежеспособным. И у государства был выбор: либо признать банк неплатежеспособным и ликвидировать, либо национализировать. Ликвидация крупнейшего банка в стране, через которого проходит львиная доля платежей, в том числе малого и среднего бизнеса (знаменитые карточки «Привата»), могла привести к экономическому кризису, в первую очередь банковскому и валютному. Поэтому государство пошло на национализацию, которая стоила всем нам, налогоплательщикам, 156 млрд грн. Именно на такую сумму были внесены в капитал банка государственные облигации. И это дорого. Но есть все основания считать, что ликвидация стоила бы нашей экономике гораздо дороже.
Ключевым для государства было провести «мирную национализацию», то есть согласованную с собственниками. Просто потому, что банк был слишком большим и очень технологичным. Условно говоря, у собственников банка была красная кнопка, нажав на которую, они могли привести к обвалу всей банковской системы. Именно поэтому активно шли переговоры с собственниками и на завершающем этапе. Для уменьшения рисков. И в результате удалось достичь компромисса. Собственники написали письмо, где сами попросили помощи у государства. Они попросили национализировать «ПриватБанк». Какие были условия этого компромисса? Трудно сказать, не находясь в середине переговоров. Но судя по всему, условием стало полугодовое перемирие, на протяжении которого собственники пообещали внести залоги под кредиты, выданные своим компаниям в обмен на фейковые, а государство воздерживалось на этот срок от юридического преследования бывших собственников.
Верил ли кто-то в тот момент, что бывшие акционеры банка выполнят свои обязательства? Нет, конечно. Но государству нужен был мирный переход, и государство его получило. Максимально уменьшив риски. И национализация прошла максимально тихо, почти не взбудоражив финансовую систему. Не зря потом национализацию «ПриватБанка» ставили в пример другим странам как образец для подражания. Что случилось потом? Ничего. Понятное дело, что собственники не внесли ничего в качестве залогов, более того, эти компании перестали в принципе обслуживать свои долги. И общий портфель мертвых кредитов корпоративному сектору сейчас составляет порядка 210 млрд грн.
Есть ли попытка заставить собственников заплатить за свои прегрешения? Есть. Судебные процессы идут как в Украине, так и за ее пределами. И странное дело: в Украине украинское государство тотально проигрывает, на стороне бывших собственников «ПриватБанка» выступают как прокуратура, так и судебная система. В то же время Высокий суд Лондона заморозил все активы бывших акционеров банка. И пока дело рассматривается именно там, есть вероятность, что суд примет решение о компенсации государству путем передачи ему активов Игоря Коломойского и Геннадия Боголюбова. Собственно, эти риски и побудили бывших акционеров начать судебную войну в Украине. Где у них есть 20-летний опыт работы с украинскими судами. И цель их – не признание национализации незаконной, не получение какого-то мифического возмещения, а именно сделка с государством, которая позволит им избежать ответственности. И не оплачивать 156 млрд грн. И пока украинские суды им в этом помогают. И неизвестно, будет ли у новой украинской власти политическая воля, дабы отстаивать интересы налогоплательщиков в этом вопросе.
Кто еще остался на этом поле? Есть западные партнеры, для которых национализация «ПриватБанка» – ключевая реформа. О чем они не устают заявлять, ведь не зря она была частью программы МВФ. И не зря в мае 2017 года мы получили транш МВФ именно благодаря национализации. И теперь любая ревизия этой реформы может стать точкой невозврата, после которой Украина потеряет поддержку коллективного Запада. Гонтарева теперь в Лондоне, работает в уважаемом международном финансовом институте, курируя банковскую реформу в Тунисе. А в Украине ее ждет ненависть и месть со стороны людей, которые лишились своих больших и маленьких финансовых пирамид. Кстати, та же история случилась в Турции, с главой банковского надзора, очистившей банковскую систему страны 20 лет назад. Она была вынуждена уехать из страны. Нацбанк в результате реформы стал независимым институтом, и эту независимость отстаивают как финансисты, так и кредиторы. А правление Национального банка является уважаемым в банковской среде и профессиональным, резко контрастируя с предшественниками, у которых глаза вылезали из орбит при словах «монетарная политика» и они спешили спрятаться в дальний угол, лишь бы никто не мешал им рулить схемами.
А украинские суды остаются украинскими судами. Отсутствие верховенства права остается главным препятствием для инвестиций в страну, что сдерживает экономическое развитие Украины. А теперь их решения могут поставить Украину на грань экономической катастрофы. Именно это случится в том случае, если решение о незаконности национализации «ПриватБанка» вступит в силу. В первую очередь, это приведет к необходимости ликвидировать банк. Раз национализация незаконна, то государство (в лице Минфина) должно будет забрать из капитала те самые государственные облигации на сумму в 156 млрд грн. А это будет означать, что в капитале снова дыра, и банк должен быть ликвидирован. Вот так по мановению волшебной палочки безымянного судьи надежный государственный банк может стать банкротом. Что, конечно же, приведет к значительным финансовым потерям клиентов банка, вызовет панику на банковском рынке и окажет влияние на гривну. Но это будет еще полбеды. Ведь настоящая проблема – это реакция наших западных партнеров, которые не раз подчеркивали, что национализация была частью программы реформ. Если украинское государство таким образом плюнет в лицо всем кредиторам, то можно забыть о программе МВФ. А вместе с ней – и о макроэкономической стабильности. И это на фоне паники на банковском и валютном рынках, когда такая поддержка нужна. И на фоне негативной реакции всех инвесторов, для которых дело «ПриватБанка» – очень знаковый процесс.
В таких условиях Украина зашагает прямиком к дефолту. Причем на ровном месте. Что называется, «ничего не предвещало беды». И да, господин Коломойский публично часто призывал не бояться дефолта. И правда в его словах есть. Он сам не боится дефолта. Ему ничего не будет. В отличие от граждан Украины, которые уже однажды заплатили за его шалости 156 млрд грн. Важно помнить: дефолт – это полноценный глубокий кризис. А во все кризисы, и не только в Украине, бедные становятся беднее, а богатые – богаче. И если вы не украинский олигарх, то вам вряд ли стоит радоваться в такой ситуации.
Источник: БУКВЫ
