Верховная Рада наконец приняла исторический законопроект об обороте земель сельскохозяйственного назначения. На сегодня Украина — единственная страна Европы, где аграрная земля не продается легально, а присваивается по серым схемам, кормя многочисленную армию коррупционеров. Новый закон об обороте аграрных земель содержит запрет на отчуждение участков всех форм собственности, расположенных на временно оккупированных территориях Донбасса и Крыма. Исключение — получение участка в наследство, и эту сделку надо оформить на свободной территории. Потому все акты, изданные незаконно созданными органами в Крыму, являются ничтожными. Рефат Чубаров, глава Меджлиса крымскотатарского народа, считает, что этих изменений в Земельном кодексе недостаточно. Он предлагает внести в закон об обороте земель целый раздел о землях в Крыму. Об этом он и рассказал в программе «Вопрос национальной безопасности» (проект Центра журналистских расследований).
Валентина Самар: Рефат-ага, почему вы считаете, что простого запрета на отчуждение оккупированных крымских земель — недостаточно?
Рефат Чубаров: Авторы этих поправок в Земельный кодекс настолько спешили ввести земли в оборот, что не подумали об обоснованности земельной проблемы в Украине. Мы все знаем из нашей недавней истории, какие социальные катаклизмы происходили на территориях современного украинского государства, в частности, в Крыму и на Западной Украине, когда у сотен тысяч людей национализировалась земля. Никто не подумал о том, что надо каким-то образом все зафиксировать и сказать, на каких принципах сейчас земля превращается в товар, и почему это справедливо по отношению к тем, у кого ранее эта земля была, а сейчас в силу различных ситуаций ее нет.
Это не обязательно для того, чтобы решить проблему, но чтобы закрепить и, возможно, найти правовые механизмы, чтобы осуществить для этих людей компенсацию. В отдельных постсоветских государствах, в частности, балтийских, был механизм реституции, когда граждане Латвии, которые имели землю до того, как эта территория была оккупирована Советским Союзом, восстановили свои права. Я был в определенной степени свидетелем этих процессов, и скажу, что обществом это воспринималось как восстановление справедливости, ибо в восстановлении этой справедливости не было никаких признаков, кроме права на собственность. Я помню, были люди, которые по сути выступали против независимой Латвийской республики, это были этнические русские. Я помню такого Алексеева, он был одним из функционеров интернационального фронта — такой промосковский человек. Но он получил много собственности. Речь там шла не о земле, однако он получил два многоэтажных дома. Многие получили свою землю обратно.
У нас этого не сделали. То есть, законодатель решил, что для Украины это не так важно, и я думаю, это еще аукнется. Особенно тогда, когда земля действительно будет в обращении, и люди почувствуют силу денег за эту землю, когда они почувствуют землю как товар.
Теперь переходим к Крыму. Слава Богу, и мы за этим следили, сколько могли, в этих изменениях есть такая правовая ремарка, где говорится о том, что все действия, которые происходят относительно земли, кроме передачи земли по наследству, но оформленной законно, предусмотренной законодательством Украины — все остальные действия по земле, которые происходят там и будут происходить в период временной оккупации, не признаются украинским законодательством. Это уже хорошо. Но что будет потом? И здесь мы говорим о том, что кто бы там что не говорил об унификации законов на всей территории Украины, о необходимости задействования одинаковых механизмов, но по Крыму мы будем настаивать на особой ситуации. И мотивы здесь всем известны — главное, чтобы люди чувствовали их важность. Речь идет о том, что массовое возвращение крымских татар на свою родину происходило в первые годы независимости Украины и совпало с тем, как шло распаевание земель колхозов, а потом уже и советских хозяйств. И поскольку главным фактором, который предоставлял возможность людям получить эти земельные паи, было членство в этих колхозах или совхозах, которые затем перевели в другие формы хозяйствования, понятно, что крымские татары оказались за пределами этих процессов, ведь когда они возвращались, и колхозы, и совхозы доживали последние дни, и никто их туда не принимал, хотя подавляющее большинство крымских татар расселено в сельских местностях Крыма.
Поэтому мы говорим о том, что должен быть выписан специальный раздел по Крыму. Что здесь мы можем предусмотреть? Я думаю, что мы должны здесь говорить об отдельном государственном фонде на территории крымской автономии, и государство должно сконцентрировать в этом фонде все те земли, которые не подпадают под понятие собственности на основе действующих законов Украины, начиная с 1991 года или в оккупационный период, но согласно той ремарке, о которой мы говорили. Никто не должен страдать, законно получив право на землю в Крыму, но все те земли, права на которые незаконны, должны быть сконцентрированными в этом земельном фонде. И если их недостаточно — а их будет недостаточно для того, чтобы удовлетворить всех прочих, о ком мы сейчас говорим — государство должно придумать в специальном разделе, каковы механизмы приобретения прав на землю, которая будет высвобождаться, то есть продаваться. В Крыму я вижу право государства на первоочередную покупку земель, которая меняет своих хозяев. Я это вижу как доминанту, как монополию государства. Государство в Крыму должно иметь монополию на первую покупку этой земли, и удовлетворить потребности всех крымских татар, которые в результате депортации потеряли все. Потому что когда их права восстанавливались, они не могли восстановиться в равном участии в процессах распаевания земель.
Валентина Самар: Конечно, если бы уже был установлен законодательно статус крымскотатарского народа, то мы бы говорили и о тех вещах, которые должны быть и в отношении имущественных прав, в том числе и относительно прав на землю и на ее недра, которые подтверждены международными актами о коренном народе какой-то территории. Но сейчас этих законов еще нет, и эти права мы фактически отодвигаем на неопределенное будущее.
Рефат Чубаров: Вообще закон об обороте земли должен был быть поддержан целым рядом других законов, которые делали бы оборот земли справедливым и в интересах общества, и в государственных интересах. Об этом говорило много народных депутатов при обсуждении этого вопроса. Но там якобы есть время — до 2024 года и, возможно, все те законы будут приняты.
Один из законов, который должен быть принят, касается земель, которые вообще не могут продаваться. Они могут использоваться, в том числе гражданами Украины, они могут использоваться для того, чтобы давать какую-то прибыль, но они не могут быть в частной собственности. Здесь я возвращаюсь в Крым, хотя это имеет значение и для других регионов Украины. Это земли, от пользования которыми напрямую зависят вопросы экологии, вопросы, связанные с ментальным сознанием людей — то, что сейчас происходит в Крыму. Там сносятся целые склоны. Если ехать по Бахчисарайской дороге, там уже несколько таких склонов снесено при строительстве трассы «Таврида». И завтра-послезавтра мы с вами приедем и не узнаем эти места.
То есть, кроме государственных интересов, есть коллективный интерес коренного народа. И если мы говорим о Крыме, этот фактор также должен рассматриваться, когда определяют земли, которые могут быть в абсолютно свободном обращении, или в ограниченном обращении — когда государство не будет терять свое право на пользование этими землями. Этот принцип сейчас использует Россия, но она использует его против людей. Она применяет подход Советского Союза: все земли, расположенные на границе, должны иметь особый порядок использования. Здесь они взяли и исключили возможность владения этими землями для иностранных граждан.
Если мы будем принимать какие-то ограничительные меры, то они должны быть направлены на сохранение самостоятельности и Крыма, и людей, которые живут в Крыму, но эти рычаги должны быть сохранены в руках государства.
Валентина Самар: Путин действительно подписал закон, запрещающий иностранцам владеть землями. И украинцам, и крымским татарам, которые не взяли российские паспорта, нельзя владеть землей на территории Крыма, за исключением нескольких районов. Грядет обезземеливание граждан Украины и вытеснение их из Крыма в очередной раз. Адекватна ли, на ваш взгляд, реакция Украины на этот указ Путина, и реакция наших западных партнеров также?
Рефат Чубаров: Нет, реакция абсолютно неадекватна, и особенно нашего государства. Кажется, было заявление МИД, но реакция должна быть на уровне главы государства, который бы высказал очень четкие месседжи — для чего это делается. И здесь никуда не деться от того, чтобы сказать, что этот указ направлен на то, чтобы максимально вытеснить крымских татар и других людей, которые остаются верными Украине. Здесь решаются сразу несколько задач, но одно из них — это действительно вытеснение крымских татар из Крыма, но не только крымских татар.
Я здесь провожу прямую аналогию с тем, что происходило в конце XVIII-первой половине XIX века — тогда первые полвека с момента первой аннексии Крыма до середины XIX века основным фактором вынужденной миграции из крымского полуострова было обезземеливание этих людей. Тогда не принимались указы, но тогда требовались у людей документы на их земли. У крымских татар, которые владели большими наделами земли и занимались выпасом, требовали документы на их землю. Приходили и спрашивали: «Где документы?» — «Нету», — «А почему ты владеешь этой землей?» — «Потому что мне ее передали родители», — «А у родителей она откуда?» — «От их родителей». То есть, это обычное право, которое было в Крымском ханстве по земле, россияне не воспринимали. Они начали оформлять эти земли, но документы получали те, кого они перевозили туда. Так в Крыму появились крупные землевладельцы, а десятки и десятки семей крымских татар, а это сотни тысяч людей были вынуждены покинуть Крым.
