Как сделать экономические санкции реально влияющими на способность России продолжать войну? Как закрыть лазейки и схемы, благодаря которым Россия и компании этой и третьих стран обходят санкции? И существуют ли инструменты влияния на Китай, Турцию и других помощников страны-агрессора, через которые по схеме «параллельного импорта» ей поставляют товары военного и двойного назначения? Эти вопросы мы адресовали Богдану Бернацкому, эксперту по санкционным режимам и санкционной политике разных стран и межгосударственных образований. Эфир программы «Вопрос национальной безопасности» с Валентиной Самар.
Валентина Самар: «Радио Свобода» сообщило, что послы ЕС согласовали «новый механизм санкций против гибридных действий России». О чем идет речь: это новый режим или новый санкционный пакет? (Совет ЕС установил новые рамки для применения санкций в ответ на дестабилизирующие действия России за рубежом 8 октября 2024 г., после выхода программы – ред.)
Богдан Бернацкий: В целом это довольно интересное движение со стороны Европейского Союза, которое демонстрирует, что он до сих пор способен объединяться и показывать результат. Это не режим, связанный с войной России против Украины, хотя, конечно, война является триггером. Это режим, связанный непосредственно с архитектурой безопасности Европейского Союза, и санкции здесь являются одним из инструментов, как обеспечивать эту безопасность. Увидим, когда решение официально опубликуют в журнале ЕС, в официальных публикациях. Наверное, текст должен появиться на днях. Но само движение в правильном направлении, и это позитив, поскольку, несмотря на скептицизм по поводу санкций относительно России со стороны особенно Будапешта, они продолжаются и расширяются. Я думаю, Украине от этого режима будет только плюс, потому что мы расширим круг потенциальных субъектов, лиц и компаний.
Валентина Самар: Надеюсь, что очередным перечнем физических лиц не ограничатся, а действительно применят секторальные санкции.
Богдан Бернацкий: Проблема в том, что они уже ввели санкции за киберпреступления, распространение химического оружия. Половина списка, он очень невелик – около 20 человек и 5 компаний – касается именно россиян. Насколько я понимаю, у ЕС есть основания ввести санкции за вмешательство в выборы, в демократические процессы, но нет такого конкретного основания, чтобы это была гибридная угроза в нынешнем виде. Я думаю, они этот пробел пытаются устранить. Наверняка уже есть список лиц и компаний, подпадающих под определение гибридных угроз для ЕС. И как только документ будет готов, эти лица и компании под его действие сразу попадут. Горизонтальных режимов за нарушение прав человека, за киберпреступления, распространение химического вооружения недостаточно. Чтобы не ломать другие программные инструменты решили создать новый. Они любят бюрократию, поэтому здесь ничего не удивляет.
Здание Совета ЕС в Брюсселе. Фото: Winfried Rothermel
Валентина Самар: Во время 16-й ежегодной конференции журналистов-расследователей мы провели небольшой опрос среди наших коллег. Большинство иностранных журналистов, представлявших свои расследования на санкционной панели, говорили о параллельном импорте – использовании третьих стран и компаний для ввоза в Россию товаров военного и двойного назначения. Названные цифры шокируют: экспорт растет на десятки и сотни процентов по разным группам товаров. Огромный поток «санкционки» идет через Турцию, Казахстан, Грузию, Армению, Кыргызстан, Узбекистан. Есть ли рычаги у США, стран ЕС, Европейской комиссии, G7, чтобы перекрыть эти каналы? Ведь если их не перекрыть, никакого смысла в санкциях нет.
Богдан Бернацкий: Не буду таким категоричным. Даже при том, что санкции обходят, смысл в них сохраняется. По крайней мере, это удорожает россиянам конечную логистику, они заплатят в разы больше, чем бы заплатили, если бы санкций не было. В любом случае цена растет, потому что необходимо создавать компании-прокладки, привлекать посредников. Это ликвидный аргумент. Да, у россиян много денег, они могут платить больше. Да, мы хотим, чтобы санкции не обходили, но по крайней мере одна цель достигается – россияне платят больше за чувствительные товары и услуги.
Исследователь Робин Брукс, представитель Американского аналитического центра, публикует время от времени исследования, связанные с ростом экспорта из стран ЕС в страны Центральной Азии. Там удивительные цифры. Планка товаров в Россию после введения секторальных санкций в 2022 году упала до нуля процентов, а в Кыргызстан или Казахстан планка торговли теми же товарами выросла сразу на 400%. Может возникнуть вопрос, как это работает и работает ли вообще, ведь мы видим удивительно разные реальности? Надо быть осторожными. Во-первых, товары военного назначения и двойного назначения, как правило, требуют лицензирования. Но такие товары довольно разнообразны: есть чипы, которые можно использовать и в военных, и гражданских целях. Как мы видим, россияне фаршируют свою технику электроникой, которая может использоваться в гражданских целях и не обязательно она будет подпадать под лицензирование специфических органов, которые дают разрешения на военную оптику, приборы ночного видения и т.д.
Микросхема американской компании Xilinx в захваченной в Украине российской радиостанции Р-168-5УТ-2. Фото: mil.in.ua
Валентина Самар: На то эти товары и называются товарами двойного назначения. Нет большой разницы между аграрным дроном или «свадебным мавиком, оборудованным под сбросы мин, и ударным дроном.
Богдан Бернацкий: В таком контексте сработает только идея полной торговой блокады России, чего не произошло и не произойдет, если Россия не совершит что-то невероятное, что спровоцирует глобальный шок. Надеюсь, такого не будет, потому что Украине достаточно шоковых событий. Это можно представить, возможно, при применении тактического ядерного оружия. Пока полного торгового эмбарго нет, детали для дронов гражданского назначения – элементы крыльев, специфический пластик – могут попадать в РФ. Но это только часть проблемы. И, по моему мнению, не столь важная, как то, что Китай поставляет тайными и открытыми путями в Россию. Я думаю, половина техники, которая производится российским ВПК, производится с помощью китайских комплектующих.
Нужно быть знающим торговым экспертом, иметь широкое представление о международной торговле, чтобы квалифицированно сказать обо всех подгруппах и подвидах товаров. Поскольку для военной промышленности нужны металлы, пластик, специфические виды электроники, навигация, GPS и т.д. Сейчас, по последним данным аналитики, которую я читал, больше половины таких товаров, если не 70-80%, поставляется из Китая. Можно разоблачать и демонстрировать схемы, по которым чувствительные технологии и товары из ЕС через третьи страны попадают в Россию. С Китаем же этого сделать не получается. Это как стучать в дверь, которая никогда не откроется. Эта проблема пока выглядит нерешаемой, к сожалению.
Действительно, американцы охотятся за китайскими компаниями, которые вовлечены в поставку чувствительных технологий в Россию. Но они создают такие системы оплаты, в которых американские банки или доллар не задействованы, и отследить их становится все сложнее. То есть, американцы применили к каким-либо 3-4 китайским компаниям санкции, а через месяц-два появятся 4-5 новых компаний с новым китайским банком в регионе, который будет делать бизнес только с одним банком в России. Это будет конкретный банк, специально созданный для обслуживания сделок между двумя компаниями. Как работать с Европейским Союзом понятно, как работать с Китаем – это один большой вопрос.
Фото: коллаж Reuters / Florence Lo
Валентина Самар: Потягаться с Китаем за звание хаба по поставке в Россию товаров военного и двойного назначения может Турция. Если с Китаем ничего поделать нельзя, то Турция – член НАТО. Напомню, заместитель министра финансов и главный финансовый разведчик США Брайан Нельсон в прошлом году несколько раз летал в Анкару то ли требовать, то ли просить Турцию прекратить поставки в РФ и присоединиться к санкциям США, в частности, в отношении морских и воздушных судов-нарушителей. Турция в начале этого года прекратила таможенное оформление товаров в Россию, а затем передумала и снова стала их пропускать. В ответ в мае США санкционировали 17 турецких компаний, в августе еще 18. Но это капля в море, если вспомнить слова президента Турции Эрдогана о том, что за последние годы количество новых экспортных компаний, работающих на Россию, увеличилось до 10 тысяч. Так что делать с Турцией?
Богдан Бернацкий: Наш стратегический партнер, как говорил президент. Сложно однозначно сказать, как действовать Украине. Лучше всего здесь – коммуникация с ЕС по треку точечного давления на турецкие компании, которые стопроцентно задействованы в схемах обхода санкций. Проблема с Турцией двоякая. Во-первых, у Турции достаточно сильная сфера государственного управления, отсутствуют инструменты для того, чтобы заставить соблюдать санкции США или ЕС. То есть государственный аппарат этой страны точно не настроен действовать жестко в отношении нарушителей санкций. Во-вторых, когда Турция принимает краденое зерно из Украины, она знает, что это зерно краденое, но закрывает глаза и зарабатывает деньги. Поэтому, опять же, без исходящей от правительства политической воли невозможно достичь эффективной имплементации санкций. Турция не вводила по отношению к России автономные санкции и не будет вводить, но как минимум мы могли бы ожидать, что она не будет помогать России обходить существующие санкции. Но такого желания у политического руководства Турции нет. Ярко это подчеркивается двоякостью его заявлений: якобы прекращаем деятельность, вредящую санкционному режиму США, но продолжаем делать бизнес дальше.
Единственный правильный шаг, мне кажется, – давить через Европейский Союз. Например, ежемесячно санкционировать 2-3 турецкие компании, в отношении которых есть 100% подтвержденных фактов их сотрудничества с россиянами. И здесь нужно иметь хорошего партнера в Европейском Союзе, который на уровне Совета ЕС будет продвигать такие санкционные пакеты и отстаивать их. Динамика по российским санкциям настолько неутешительна, что даже 3-4 компании это уже будет показательно неплохой результат. Я не ожидаю изменения внешнеполитического вектора Турции, настолько показательно они демонстрируют нежелание соблюдать санкции.
Разгрузка краденого украинского зерна с российского судна «Михаил Ненашев» в порту MMK Metalurji в Искендеруне, Турция. Фото: Осман Пашаєв
Валентина Самар: Следует сказать о необходимости синхронизировать европейские и американские санкции. Мы знаем, что ЕС очень отстает. Напомню, сегодня под санкциями ЕС один-единственный балкер, вывозивший украинское зерно, и только в 14-м пакете санкций ЕС впервые были санкционированы танкеры. И это при сумасшедших объемах нарушений нефтяного эмбарго, которые мы наблюдаем в последние годы. В этом году вы будете представлять Экспертную сеть Крымской платформы на пленарном заседании парламентского саммита Крымской платформы, которое состоится 23-24 октября в Риге. О чем будете говорить во время своего выступления?
Богдан Бернацкий: Во-первых, это расширение персональных санкций. О чем идет речь? У нас персональных санкций достаточно мало. Я оперирую цифрами: есть два миллиона человек, трудоустроенных в российском военно-промышленном секторе; имеем 70 директоров, заместителей директоров военных заводов в России, которые до сих пор не находятся под санкциями, а это люди, производящие танки, ракеты, снаряды, боеприпасы. Они могут спокойно жить и отдыхать в Европе. Все они и члены их семей должны попасть под санкции и быть лишены комфорта, им нельзя разрешать находиться в Европе или в США, иметь долларовые или евросчета. Это первое, что нужно сделать, чтобы боль от санкций стала немного ощутимее для российских элит. Российские элиты, по-моему, научились жить с нынешним санкционным давлением. Поэтому его нужно усилить. Если оставить его на нынешнем уровне, это превратится в 2015-2016 год, когда они нашли обходные пути и их дети могли продолжить жить и учиться в Европе, хотя эти люди напрямую поддерживают вооруженную агрессию.
Кроме этого, я считаю, необходимо дальше усиливать секторальные санкции в Россию. Чтобы под каждый из новых пакетов санкций попадал новый сектор экономики. То есть мы должны запрещать постепенно торговлю с Россией до точки невозврата. Это могут быть высокотехнологичные сервисы и услуги европейских компаний. Запрет торговли агропродукцией с Россией. Напомню, когда на границе с Польшей блокировали наши товары, журналист «Украинской правды» Михаил Ткач зафиксировал, как российские фуры спокойно курсируют по Европе, пересекая белорусскую границу. Это было нечто совершенно алогичное.
FISMA (Генеральный директорат Европейской Комиссии по финансовой стабильности, финансовым услугам и рынкам капиталов – ред) – это орган, который отвечает на уровне ЕС за имплементацию секторальных и финансовых санкций, должен активнее вступить в работу по координации их соблюдения. Мы должны увидеть, во-первых, реальные приговоры [нарушителям санкций] на уровне всех государств-членов. А не так, что Нидерланды работают над выявлением логистических путей, а Венгрия и Греция совершенно спокойно продолжают свой business-as-usual, и их правоохранительные органы нарушением санкций не интересуются. Мы должны доказывать Европейскому Союзу, что им необходимо идентично относиться ко всем государствам-членам, брать успешный пример и апеллировать к другим государствам, чтобы они следовать этому примеру, а не говорить, что 100 нарушений, выявленных в Нидерландах, сопоставимы с одним-двумя нарушениями, обнаруженными в Венгрии. И органы Европейской комиссии должны быть более решительными с государствами-членами. Мы должны видеть на выходе отчет по расследованиям с суммами денег, конфискованными из этих санкционных правонарушений.
Ну и, к сожалению, провалившаяся идея – конфискация российских активов, по разным оценкам, это 300-350 миллиардов долларов. Абсолютно большинство из них лежало именно в странах ЕС. Но ЕС и страны G7 выбрали какой-то интересный инструментарий, чтобы поддержать Украину. Они решили, что эти активы конфисковывать и предоставлять Украине не будут, хотя это было бы абсолютно правомерно. Они решили, что поддерживать Украину будут путем кредита, проценты по которому будут погашаться за счет процентов замороженных российских активов. Схема супер-причудливая, по-моему, но политически она почему-то нашла самый большой отзыв. Это еще один полушаг. Соответственно и полурезультат получим в будущем.
Валентина Самар: Существует ли дискуссия по этим проблемным вопросам в экспертной среде, исследовательских центрах? Есть ли влияние think tank на процесс принятия этих решений или это просто обсуждение постфактум?
Богдан Бернацкий: Было много вменяемых материалов относительно того, можно или нельзя Украине отдавать эти замороженные 350 миллиардов. Американцы были готовы отдать свои 9-10 млрд замороженных. Все уперлось в то, что Европейский Союз не захотел этого делать из-за экономических рисков. Не из-за правовых, а именно из-за экономических. По сообщениям медиа, некоторые государства Ближнего Востока категорически сообщили Европейскому Союзу, что заберут все свои активы, если ЕС конфискует российские. Да, эти медиа, как правило, ссылаются на анонимные источники, но это может соответствовать действительности. И это демонстрирует силу позиций ЕС, который больше учитывает третьи государства, чем собственные приоритеты. Эта история закрыта, хотя у нас были подготовленные объемы информации, почему это законно и возможно, а также почему это незаконно, почему это невозможно – 50 отчетов такого характера, 50 отчетов другого характера – берите, что хотите. Но решение было чисто политическим. Политически договорились сделать хоть что-нибудь, чтобы не сделать вообще ничего.
Валентина Самар: Неделю назад российский Forbes опубликовал список 50 иностранных компаний, наиболее успешных в России. Многозначные суммы миллиардных доходов получают компании, созданные в Европе, или чьи главные офисы расположены в Европе. И это не Китай, это вполне добропорядочные страны и компании.
Богдан Бернацкий: На них не воздействовал аргумент, что уже 10 компаний, главные офисы которых находятся в ЕС, конфисковали в России за 1 евро или 1 рубль.
Валентина Самар: Да, Danon достался кадыровцам…
Богдан Бернацкий: Незаконно забрали. Европейские компании забирают кое-как, без денег, без компенсаций, а им – безразлично. ЕС этот аргумент проигнорировал. Зато российское мы, мол, не можем забрать. Пропорционально действовать ЕС пока не может.
