Если зайти на страничку Википедии «Виды туризма» и перечитать с переходами по ссылкам все, что собрано и создано ее авторами, — задержитесь у компьютера надолго. Да, видов туризма профессиональное сообщество определило всего два – рекреационный (оздоровительный) и деловой (не отождествлять только с бизнесом). Зато классификация его разновидностей по различным критериям даст несколько десятков названий туризма: пляжный, экскурсионный, археологический, астрономический и гастрономический, медицинский и конгресс-туризм; паломнический и экстремальный; водный, горный, сельский; пеший, конный, лыжный, авто-, мото- и велосипедный …
И все это может быть бизнесом, дающим доход, рабочие места, инвестиции. И все это уже есть или может быть у нас, если развитие Крыма действительно будет перенаправлено и сфокусировано на создание современной курортной сферы. Что нужно для того, чтобы в Крыму начало активно развиваться такое естественное для полуострова разнообразие видов туризма? Ответы на эти вопросы – в новом цикле материалов «Центра», который открывает интервью с одним из сподвижников развития в Крыму археологического туризма — Анастасией Стояновой, директором историко-археологического благотворительного фонда ”Наследие тысячелетий”.
___________________________________________________________________________________________
Анастасия, Вы, конечно, можете с нами не согласиться, но как видится, археологический туризм в Крыму можно считать традиционным. По той причине, что любительские раскопки здесь начались с момента зарождения курортов, строительства дворцов-дач для членов царской семьи и знати…
Да, тех людей, которые в 19 веке копали древние гробницы, тоже можно назвать археологическими туристами, хотя с точки зрения профессиональных археологов – это просто грабители. Те, которые приезжали сюда и изучали памятники археологии – их туристами назвать сложно, это уже скорее исследователи древностей…
Представители знатных семей, проводившие раскопки на земле своих имений, не были грабителями, но они не были и учеными-историками, не были археологами. Для них это было интересное занятие на отдыхе…
Они скорее интересовались археологией, но все-таки это не археологический туризм. Мое определение археологического туризма – это использование памятников археологии в туристических и рекреационных целях. Его можно разделить на пассивный и на активный. Пассивный – просто посещение памятников археологии, которых у нас полно, но, к сожалению, из этого огромного количества археологических памятников реально интересными для туристов могут быть не многие, а посещаются – вообще единицы. По причине своей запущенности и никому ненужности. По всей видимости – и нашему государству, потому что оно, в первую очередь, должно заниматься охраной этих памятников, должно видеть их потенциал и стремиться этот потенциал реализовывать, раз уж мы называем себя туристическим регионом и стремимся расширить и рамки сезона, и направления. Памятники археологии, конечно, дают огромный потенциал для развития туризма в регионе, но никто над этим не задумывается. Точнее, наверное, задумывается, но не знает, как это все реализовать.
Итак, пассивный туризм – просто ходить и смотреть, ездить на экскурсии. Есть активный туризм – это участие людей, не профессионалов, но заинтересованных, в археологических раскопках. С этим у нас немножко лучше, в том смысле, что этот вид туризма активно развивается в российских экспедициях, которые работают в Крыму. Сегодня почти каждая российская экспедиция, которая работает на побережье – это воплощение активного археологического туризма. Что они делают? Археологи набирают в России людей, в основном молодежь, которая платит деньги за то, чтобы приехать в Крым, покопать и заодно – отдохнуть на море. Они приезжают сюда на месяц, платят деньги за участие в экспедиции — кто 11 евро, кто 20 евро. Работают на раскопе половину дня, все остальное время – отдыхают.
То есть, они выполняют работу на раскопках, не получают за это деньги, а еще и сами платят. Сколько таких человек обычно в каждой экспедиции и какова их доля в финансировании?
Если взять для примера Беляус или Кара-Тобе, то можно сказать, что экспедиции на этих памятниках за счет археологического туризма в основном и существуют. Конечно, им выделяет деньги университет, например, у них гранты есть. Это, конечно, основа, это база. Но, все-таки, большую часть средств на функционирование экспедиции приходится на долю туристов. Правда, ими, как правило, выступают заинтересованные люди, из года в год приезжающие в одну и ту же экспедицию. Например, у Артезианской экспедиции существуют официальный сайт, через который они приглашают всех желающих принять участие в финансировании. Там указана цена, и прямо говориться: только ваше участие может сделать реальным этот археологический сезон, потому что больше денег нет. Они набирают людей, эти люди здесь копают, платят деньги, а ученые получают необходимый материал для исследований. Но это то, что касается российских экспедиций. Крымские экспедиции такое себе позволить не могут по ряду причин. Причина первая – большинство украинских экспедиций работают не на берегу моря, а в степи или предгорьях. Это уже само по себе отсекает желающих совместить работу с отдыхом. Желающих просто приехать и помахать лопатой – на порядок меньше, чем тех, кто готов помахать лопатой и за это еще покупаться на море. И причина вторая – обычно крымские экспедиции финансируются из бюджета, поэтому привлечение платежеспособных туристов может рассматриваться скорее как дополнительная финансовая поддержка. Тем более,что далеко не все руководители экспедиций хотят с ними связываться: если турист приехал, надо его «развлекать», а тем более – если он платит деньги.
Кара-Тобе Беляус
То есть, одна из причин того, почему у нас не развивается этот вид туризма – это консервативность самих археологов, вернее – руководителей экспедиций?
Не всех, некоторых. Не все хотят этим заниматься, отвлекаться от науки. Есть еще одна причина, более существенная, на мой взгляд, которая относится к активной форме археологического туризма. В прошлом году у нас был пилотный проект. На Мангуп приезжали три или четыре группы, и все были довольны. Мы работали с одной турфирмой, и все было хорошо. Но в этом году денег в крымском бюджете на раскопки нет. Чтобы состоялись археологические лагеря и люди могли поучаствовать в раскопках, нам надо точно знать, что мы в этом году, в июле или августе месяце будем там копать. А сейчас уже середина апреля, а мы об этом не знаем. Мы не знаем, будет у нас экспедиция или нет. Соответственно – с турфирмами мы не работаем, они никому ничего не предлагают, людей мы приглашать не можем. С другой стороны: если бы, например, в июле на Мангуп приехало групп 10 – черт с ними, с этими бюджетными деньгами. Можно было бы за счет этих групп выехать экспедицией, и, питаясь за счет туристов, содержать небольшую экспедицию. Это был бы в прямом смысле — археологический туризм. Мы бы жили за счет инвестиций извне и не просили бы денег у государства. Но для этого мне надо точно знать, что группы приедут, что мы сможем все это организовать. Этого нет. Палка о двух концах.
Мангуп Нейзац
Но все же, были прецеденты. У Герцена были археологические лагеря для школьников …
…на Мангупе. Но это уже такой бренд, туда едут и российские школьники, и наши. Там уже многое строится на личных отношениях. Друзья Александра Германовича Герцена привозят своих детей, например. Уже много лет они ездят.
То есть, создана такая клубная система, к деньгам и туризму не имеющая отношения.
Конечно, они привозят какие-то деньги, они за них питаются, содержат себя. Но эти деньги не позволяют содержать костяк экспедиции, который насчитывает иногда сто человек. Эти деньги не дают возможности нормально развернуться. Без государственной поддержки экспедиция пока не может существовать.
А у вашего фонда не было желания внести свою частицу в развитие археологического туризма?
Мы в меру своей возможности внесли. В 2009 году у нас начался проект по созданию Центра развития археологического туризма. Его идея состояла в том, чтобы привлечь внимание к проблеме сохранения памятников и предложить один из вариантов решения этой проблемы. Если наши археологические памятники мы смогли бы дотянуть до уровня, чтобы они стали интересны туристам, то, в принципе, инвесторами в развитие и охрану этих памятников могли бы быть сами туристы. То есть: они приезжают, едут на экскурсию и оставляют какие-то деньги, часть которых можно использовать на содержание памятника.
Анастасия, здесь можно говорить о какой-то масштабной программе, можно говорить о системных разработках и концепциях, а можно пойти эмпирическим путем. Взять пилотный проект — и показать, как эта машинка работает.
Такие идеи есть. Но я не экономист, я не работаю в сфере туризма, поэтому мне сложно сказать что-то в плане бюджетирования такого проекта. Поэтому мне бы хотелось найти партнеров, которые бы помогли в его разработке. И я могу сказать, что когда мы реализовывали проект, о нем много говорилось в прессе, был прямой интерес, в том числе — и от представителей турбизнеса. Но когда речь заходила о совместных действиях, никто особой инициативы не проявил. Я понимаю, что сфера совершенно новая и большинство представителей турбизнеса не могут или не хотят это делать, потому что, скорее всего, не знают, как к этой проблеме подступить.
Вы можете назвать три-пять памятников, которые сегодня могли бы стать стартовой площадкой для развития археологического туризма?
Для пассивного туризма их можно назвать более чем 10. Можно начать с того же Беляуса, который находится в Черноморском районе, известный специалистам и краеведам, но не большинству туристов. Объект на 100 процентов раскопанный, который исследовала в течении 50 лет московская экспедиция, там все открыто, прямо на берегу моря. Его можно брать и показывать прямо сейчас, но пока не будет организована хотя бы минимальная охрана этого бы делать не хотелось. Но это готовый объект. Далее – есть крепость Кутлак, село Веселое возле Судака.
Кутлак
Почти на берегу моря, но на высоте, на горке. Крепость – небольшой комплекс, уникальный для Крыма, полностью раскопан в 90-ые годы. Это один из немногих памятников, на котором можно провести хорошую реконструкцию, сделать интересным для посетителей, и в комплексе с Судакской крепостью это может быть отличным маршрутом. Керченский полуостров, наверное, в представлении не нуждается. Там памятник на памятнике и все они малознакомы, но достаточно презентабельны. Та же Тиритака, тот же Илурат, та же Арабатская крепость, которая, к сожалению, находится в жутком состоянии. Дальше пойдем на ЮБК – Харакс. Тоже известный в узких кругах памятник, но там проблема другая. Там все в порядке, но памятник находится на территории бывшего санатория «Днепр» и туда не всех пускают. И вообще, с ЮБК в этом плане сложнее. Тот же Алустон, к которому свободный доступ закрыт…
В принципе, он открыт. Но проблема огромная с застройщиком – мы проводили расследование. И знаете, мое мнение по этому поводу такое: чем больше туда будет приезжать туристов, чем скорее этот памятник войдет в основные экскурсионные маршруты, тем скорее решится и проблема с застройщиками…
Может быть. Но вы знаете, возможно, для ЮБК развитие именно археологического туризма сегодня и не актуально. А вот для депрессивных регионов, если мы хотим их как-то развивать, привлекать туристов, новые виды туризма будут стимулом для развития и традиционных направлений отдыха. Это и Черноморский район, и весь Керченский полуостров, Ленинский район. Хотя по большому счету, здесь можно говорить о всем Крыме. Просто кто-то должен начать. И ему нужна поддержка.
Фото сайта archeoturizm.com
