Центр журналистских расследований продолжает спецпроект «Как работают «крымские санкции», исследуя влияние и эффективность ограничительных мер, применяемых США, ЕС, странами G7 в ответ на вооруженную агрессию России против Украины и попытку аннексии АР Крым и Севастополя.
Особенность нынешнего момента в приближении инаугурационого саммита Крымской платформы — международной площадки, инициированной Украиной для координации усилий партнеров по деоккупации Крыма и восстановлению нарушенного РФ международного права. Среди практических задач, которые видит украинская сторона, — наполнение содержанием и даже кодификация политики непризнания анексии Крыма и синхронизация и ужесточение санкций.
О том, какие перспективы у Крымской платформы видит правительство Федеративной Республики Германии, как имплементируется санкционная политика ЕС и скоро ли корабли Deutsche Marine примут участие в учениях SeaBreeze у крымских берегов — в интервью Анки Фельдгузен, Чрезвычайного и Полномочного Посла ФРГ в Украине Валентине САМАР, главному редактору Центра журналистских расследований, и Юлии КАЗДОБИНОЙ, главе Української фундації безпекових студій.
Валентина Самар: Госпожа Посол, большое спасибо за согласие ответить на вопросы, которые мы бы хотели задать накануне саммита Крымской платформы. И первый вопрос касается политики непризнания попытки аннексии Крыма и Севастополя Российской Федерацией, которую исповедуют страны Европейского Союза, Соединенных Штатов Америки, Большой семерки и другие. Что такое политика непризнания в понимании правительства Федеративной Республики Германия? Как она имплементирована в ваше национальное законодательство?
Анка Фельдгузен: Спасибо, что пришли, госпожа Валентина, мы давно не виделись (встречались в Крыму до его оккупации РФ — ред.). Я рада Вас здесь приветствовать. Германия стоит очень стойко на стороне Украины относительно непризнания аннексии Крыма. Для нас это очень тяжкое нарушение международного права. И мы очень тщательно имплементируем все решения, прежде всего, Европейского Союза, по санкциям в отношении Крыма. Но есть и другие вещи.
Я была здесь, когда Крым был аннексирован. И мы не знали, что делать с людьми, которые живут в Крыму, в случае, если они захотят поехать в ЕС, в шенгенское пространство. Те, которые имели украинские паспорта — все нормально. Но те, которые получили российские паспорта … Мы не хотели, чтобы они с этими паспортами могли путешествовать. И мы очень интенсивно работали над тем, чтобы знать, какие паспорта выдали крымчанам, в которых мы просто не ставили визы.
Политика непризнания — это, прежде всего, экономические санкции. Мы также прекратили сотрудничество с университетами. Или же, как вы наверняка знаете, Симферополь является городом-побратимом Гейдельберга, и все эти отношения также были просто отменены из-за аннексии.
Юлия Каздобина: Если говорить о санкциях как составляющей политики непризнания, то накладывает санкции государство, а применять их во многом должен бизнес. Конечно, бизнесу такая политика государства может быть невыгодной. Адаптировался ли немецкий бизнес к санкциям, связанным с агрессией РФ против Украины?
Анка Фельдгузен: Да, это санкции ЕС, но мы их действительно тщательно имплементируем в нашем законодательстве. Когда есть контракты немецких фирм с российскими фирмами, там должно быть точно указано, какая организация или лицо является окончательным бенефициаром товара или этой услуги. То есть, они должны это прописать. И если мы потом узнаем, что это не имплементировано, и мы думаем, что они действительно нарушили немецкое законодательство, тогда анализируем и передаем в наши правоохранительные органы.
Юлия Каздобина: А насколько значительными были потери немецкого бизнеса от внедрения санкционных ограничений по Крыму?
Анка Фельдгузен: Это я не могу сказать. Вы знаете, наша экономика прежде всего основывается на малом и среднем бизнесе, и действительно, семейный бизнес в Германии — это большая часть экономики. Такие очень-очень крупные компании как Siemens и другие — это, в результате, только маленькая часть нашего ВВП.
Наш бизнес всегда был ориентирован на экспорт. Это специфика и качество немецкого бизнеса, но это же означает, что они очень гибко реагируют на те события, которые есть не только здесь, в Украине, или в России, но и везде в мире. То есть они очень быстро адаптируются и ищут новые рынки. И, в принципе, они всегда в поиске новых рынков. То есть я не думаю, что они настолько потеряли … Они потеряли, но они просто переориентировались, и это, я думаю, и есть преимущество нашего бизнеса — он действительно гибкий.
Валентина Самар: Вы сейчас вспомнили о компании Siemens. История с поставкой газовых турбин Siemens для теплоэлектростанций в Крыму и Севастополе была всем понятна, но все продолжали играть в игру, в которую в 2014 году играл Путин. Он говорил: «Нас там нет», то есть, в Крыму нет российских войск…
Анка Фельдгузен: Я хорошо это помню, да…
Валентина Самар: А потом в 2017 году Siemens сказала «нас там нет», хотя все было очень очевидно. Какие выводы вынесло правительство ФРГ из этой очень неприятной для Украины истории? Удалось ли объяснить бизнесу, что такие вещи больше невозможны, потому что это помощь оккупирующей стране?
Анка Фельдгузен: Мы, действительно, в постоянном диалоге с этими компаниями из-за того, что должны объяснять, что можно делать, что нельзя делать. И действительно, когда мы уверены, что там было нарушение законодательства, мы действительно передаем в правоохранительные органы и они дальше это расследуют и, если есть нарушения, тогда это просто закончится в суде.
Я думаю, что до сих пор таких случаев было немного. Вы знаете о Siemens, возможно, еще два-три другие случая за целых семь лет. И я думаю, что в целом наши компании очень четко знают и признают то, что можно делать и что запрещено.
Юлия Каздобина, Валентина Самар и Анка Фельдгузен Фото: investigator.org.ua
Валентина Самар: Госпожа посол, не могли бы вы назвать какие-то примеры расследований санкционных нарушений? Я вспоминаю историю с поставкой в Крым норвежского ильменита для титанового завода олигарха Дмитрия Фирташа в Крыму. В 2018 году сообщалось, что в Германии проводится следствие по подозрению в нарушении санкций ЕС двумя судоходными компаниями — Hansa Heavy Lift из Гамбурга и Heinz Corleis KG с Штаден, которые доставили из Норвегии в Крым 35 тыс. тонн ильменитовой руды. Чем закончилось следствие?
Анка Фельдгузен: Этот случай мне не известен. Но есть еще одно подозрение, которое связано со строительством Керченского моста. Может быть, что к строительству моста была привлечена одна немецкая компания. Полученную нами информацию мы передали следственным органам, которые это подозрение сейчас проверяют. Результатов проверки пока еще нет.
Компании не всегда говорят нам, куда они хотят поставлять продукцию. Тогда, конечно, нам сложно. Но сейчас медийное пространство очень открытое, есть журналисты-расследователи и социальные сети, которые обнародуют информацию, которую можно использовать.
Юлия Каздобина: Такие случаи, конечно же, снижают эффективность санкций. И поэтому следующий вопрос: какая организация в Германии отвечает за мониторинг эффективности санкций, как он происходит? И какова ваша оценка: эффективны ли санкции, примененные Европейским Союзом?
Анка Фельдгузен: Пример со строительством Керченского моста показывает, что механизмы работают. И как я уже отметила, за семь лет есть пять или шесть случаев нарушения санкций, то есть таких случаев очень мало. Мне кажется, что мы эффективно имплементируем санкции ЕС.
Действительно у нас есть агентство, так называемое «агентство об экономике и контроле экспорта». И всегда, когда речь идет о Крыме, фирмы подают заявления на предоставление разрешения на экспорт товаров. И если достаточно легко установить, или да, или нет — агентство само решает. А если там есть сложные случаи, тогда определяются соответствующие министерства, то есть не только министерство экономики, но и наше министерство иностранных дел. Они регулярно рассматривают эти случаи и вместе решают: можно дать разрешение на экспорт, или нет.
Юлия Каздобина: Это касается эффективности применения санкционного режима, а как насчет эффективности санкций с точки зрения их влияния, то есть, результата, которого хотели достичь санкциями?
Анка Фельдгузен: Я думаю, что с тех пор, как были введены санкции, есть дискуссия, полезны ли они, меняют ли они что-то. Мы не применяем санкции ради санкций. Мы хотим их применять очень целенаправленно и индивидуально, чтобы изменить действия, если говорить о Крыме, — России или Путина. Это сложно, действительно сложно. Но я думаю, что мы уже изучили с прошлого, что индивидуальные и целенаправленные санкции более эффективны, чем обширные санкции. Но мы стараемся применять различные виды санкций: и индивидуальные против лиц, и секторальные.
И если вы читали результаты последней встречи Европейского Совета, там даже есть призыв глав государств и правительств к Еврокомиссии подумать о более эффективных и секторальных санкциях. Это касается Беларуси, и это касается России.
Валентина Самар: Отслеживает ли посольство посещение Крыма гражданами ФРГ и работу немецких компаний в Крыму?
Анка Фельдгузен: Наш экономический отдел наблюдает все: и состояние экономики в Украине, но также и индивидуальные случаи, о которых пишут в украинских медиа или в социальных сетях. И мы просто делаем отчет в Берлин, потому что мы тоже не заинтересованы, чтобы с этим были проблемы.
Валентина Самар: Мы могли бы собрать случаи с признаками нарушения политики непризнания и санкций ЕС в отношении Крыма, которые мы расследовали, и предоставить вам. Возможно, таким образом мы сможем наладить новое сотрудничество.
Анка Фельдгузен: Да, хорошо. То, что мы узнаем, мы передадим в Германию, и там решат, надо ли это расследовать или нет.
Валентина Самар: Спасибо. Госпожа Посол, вы, конечно, знаете, что РФ ведет целенаправленную политику на расшатывание политики непризнания, отмену санкций, хотя при этом говорят, что они их не чувствуют…
Анка Фельдгузен: Я знаю…
Валентина Самар: …они очень хотят, чтобы санкции были отменены, а крымский вопрос вообще исчез из международной повестки дня. И для этого создаются пропагандистские проекты, которые щедро финансируются и федеральным бюджетом, и фондами МИД России. Один из них — это международная ассоциация «Друзья Крыма», в которую входят организации со всего мира, которые поддерживают политику Кремля и легитимизируют российский статус Крыма. Одна из самых активных — это как раз немецкая организация «Freunde der Krim». Она официально зарегистрирована в ФРГ. Ее глава — Андреас Маурер — часто бывает в и Крыму, и на оккупированной части Донбасса. Каким образом квалифицируются у вас такие действия немецких политиков и знакомы ли вы с этими фактами?
Анка Фельдгузен: Я действительно из ваших вопросов впервые об этой организации узнала. В Украине я действительно очень много работаю не только как посол, я была здесь заместителем Посла и я четыре года жила в Германии, работала на федерального президента, я никогда об этом не слышала. Наверное, эта организация есть, наверное, она активна, но круг ее влияния очень ограничен. И те бизнесмены, которые идут с ними в Крым через Россию … если это серьезные бизнесмены, они знают, что они в Украину потом уж точно не заедут, потому что им будет запрещено. Это их личный выбор.
Мы как Министерство иностранных дел, и это можно увидеть на сайтах, интенсивно советуем нашим гражданам не ехать в Крым. Если с ними что-то случится, например, ДТП, — никто не сможет помочь: ни наше посольство в Москве, ни мы. Посольство в Москве не может, потому что мы не признаем аннексию Крыма, а мы — потому что мы фактически не можем поехать в Крым и помочь. Также мы не работаем с так называемыми «органами власти» в оккупированном Крыму. То есть консульской защиты у этих людей нет и, я бы сказала, 98% людей это читают и думают: «Окей, я не еду, потому что если что-то случится — мне никто не поможет». Те люди, которые это игнорируют, должны это понимать. К сожалению, мы ничего не сможем сделать, если они точно нарушают санкции.
Анка Фельдгузен, Чрезвычайный и Полномочный посол ФРГ в Украине Фото: investigator.org.ua
Валентина Самар: Я разложу этот вопрос на несколько, чтобы разобраться, действительно ли здесь нарушение санкций и политики непризнания. Речь идет о политиках, которые представляют немецкие партии, некоторые являются депутатами муниципальных органов, есть и евродепутаты, Вы знаете о них. Итак: являются ли нарушениями немецкого законодательства, случаи, когда эти политики на деньги российских фондов путешествуют в Крым и получают там бесплатные услуги?
Анка Фельдгузен: Действительно, если это официальный госслужащий или из муниципальных органов — они точно не могут путешествовать на другие средства … Или если они это делают, это точно надо декларировать. И если это так и мы об этом знаем, тогда действительно это расследуется. Но эти люди это знают. И мне не известно ни об одном случае, когда действительно они что-то так нарушили, чтобы в Германии была возможность их расследовать, потому что они идут таким путем… И действительно, да, мы живем в демократии и у нас есть партии, которые не всем нравятся, но мы с этим живем.
Валентина Самар: Я понимаю, но мы сейчас не о взглядах, а о конкретных действиях и совершенно конкретных российских деньгах, которые получают политики и организации в странах ЕС. Второй момент по этому кейсу: немецкие деятели открывают свой бизнес в Крыму, получая определенные преференции от правительства РФ. Например, туристический проект «Немецкая деревня» или энергетическая компания «Новая энергия Плюс». При этом санкции ЕС прямо запрещают инвестировать в Крым — открывать там новый бизнес, а энергосектор — под секторальными санкциями. Так это нарушение или нет?
Анка Фельдгузен: Честно говоря, я не юрист. Если это написано в европейских санкциях, то вы, наверное, правы. Но вы тоже знаете, что некоторые люди там постоянно живут. И если они не возвращаются назад в ЕС, мы не можем расследовать их действия.
Валентина Самар. Мы говорим сейчас о гражданах ФРГ, которые незаконно посещают Крым…
Анка Фельдгузен: Нет-нет, я знаю. Если они нарушают санкции и назад к нам вернутся, тогда надо их расследовать.
Юлия Каздобина: Госпожа посол, возвращаясь к вопросу эффективности санкций. Уже семь лет оккупации, мы наблюдаем применение схем обхода санкций, или какие-то новые проблемы открываются, которых не было на момент введения санкции. Заинтересована ли Германия в том, чтобы увеличить эффективность этого санкционного режима?
Анка Фельдгузен: Как я отметила, об этом написано в выводах Европейского Совета, которые были опубликованы 25 июня. Там минимум два абзаца о том, как сделать эти санкции более эффективными. И не только более эффективными, но и более оперативными. Если что-то будет снова — чтобы мы не искали три месяца компромисс, а чтобы мы быстрее реагировали. Европейский совет прямо призывает думать, как можно более эффективно и быстро применять санкции. Я очень рада, что Европейский Совет в этом так четко определился.
Валентина Самар: Сейчас мы видим разницу в санкциях, которые применяют США и ЕС и, соответственно, Германия. Не буду говорить о разительной разнице в количестве подсанкционных физических и юрлицах. Мой вопрос о том, как может колебаться санкционная политика ЕС и Германии в отношении России в связи с напряжением, вызванным достройкой «Северного потока-2»? Повлияет ли как-то эта ситуация на «крымские санкции»?
Анка Фельдгузен: По-моему, нет, нет. Потому что это две разные вещи, и вы знаете, что это очень большой спор, который мы имеем с Украиной. Мы над этим работаем, разговоры идут. Германия очень помогла Украине подписать договор с Газпромом в 2019 году, чтобы продолжить транзит газа в Европу через Украину. И мы сейчас будем работать над тем, чтобы, как там предусмотрено, процесс продолжился на пять лет. То есть, разговоры идут с американцами и с украинцами. Министр Кулеба был в Берлине, он сам об этом писал. Я очень активно обсуждаю этот вопрос с украинскими партнерами, я знаю, насколько это важно для Украины и насколько это болезненно.
Но через 15 лет, наверное, уже транзит газа не будет играть роли. 15 лет — это все же довольно быстро, и Украине нужно быть потом в таком состоянии, чтобы действительно оставаться эффективным партнером для Евросоюза, для Германии, как это было тогда, когда весь газ еще шел через Украину. Надо работать на современные технологии. И это для нас сейчас водород и Украина имеет такой потенциал в этой сфере, и мы уже отметили Украину как приоритетного партнера в области водорода и я очень надеюсь, что мы можем вместе использовать эти 10-15 лет, чтобы Украина стала экспортером. Не только транзитером, а чтобы Украина могла бы производить сама этот «зеленый» водород, чтобы действительно иметь надежные и долгосрочные доходы.
Валентина Самар: Вы говорите, что нынешняя ситуация никак не повлияет на крымские санкции. Но первым этапом санкций в марте 2014 года было прекращение всех переговорных процессов ЕС с Россией, отказ от саммитов с участием Путина в ответ на агрессию РФ в Крыму. Предложение госпожи канцлер Ангелы Меркель организовать саммит ЕС-Россия с Путиным — это, фактически, призыв к отмене санкции, введенной в 2014 году.
Анка Фельдгузен: Я понимаю, что если это ограничение действовало семь лет и если мы это изменим сейчас, то украинцы будут разочарованы и скажут: да, это ослабление санкционного режима.
Если вы внимательно посмотрите на то, что госпожа Меркель и господин Макрона предлагали Европейскому Совету, то там все же было четко сказано о сотрудничестве только в тех случаях, когда есть прямой интерес Европейского Союза. То есть, например, изменения климата, экология и другие подобные вещи.
Мы не хотели ни в коем случае выйти из «5 принципов Могерини» (пять принципов взаимодействия ЕС с Россией, инициированных верховной представительницей ЕС по внешней политике и безопасности Могерини в 2016 году — ред.). Я думаю, что это также прямой результат того, что прогресса нет ни в нашем Нормандского формате, ни в Трехсторонней контактной группе. Есть стагнация, и об этом надо говорить. И мне кажется, что госпожа канцлер и господин Макрон хотели найти новый путь, возможность для того, чтобы Европейская комиссия напрямую говорила с Россией. Потому что господин Макрон и госпожа Меркель, а также другие руководители государств и правительств ЕС все время говорили напрямую с Путиным. Поэтому, по их мнению, было бы неплохо, если бы Европейская комиссия тоже имела бы возможность напрямую говорить с Путиным.
Я думаю, еще две-три страны были на стороне Германии и Франции, но все остальные сказали: «Нет, спасибо». И это так функционирует Европейский Союз. Внешняя политика — там должен быть консенсус.
Валентина Самар: Какие именно угрозы вы чувствуете сейчас от агрессивной милитаризации Крыма? И насколько, считаете Вы, адекватна западная политика в отношении сдерживания России в продолжении этой милитаризации?
Анка Фельдгузен: Мы с нашими партнерами это наблюдаем очень четко. И бесспорно, это очень волнует. И мы, я надеюсь, четко сказали России, так не должно быть. Они что-то вывели из Крыма, но не все, и мы об этом знаем (после проведения масштабных военных учений — ред.).
Наши правительства из этого выводы делают. Мне кажется, что участие международных партнеров в учениях SeaBreeze показывает, что мы тоже считаем Черное море местом, где может быть эскалация только потому, что там все очень близко. Там и Крым, где действительно очень много сейчас милитаризации идет. Турция недалеко, Россия сама недалеко, и страны ЕС — Болгария, Румыния. И Украина. То есть это такое очень маленькое географическое пространство. Надо действительно очень осторожно относиться к тому, что там происходит.
Валентина Самар: А как Вам проход британского эсминца HMS Defender украинскими территориальными водами вблизи Севастополя? Скоро ли мы увидим там немецкие военные корабли?
Анка Фельдгузен: Я очень надеюсь… Это был очень хороший пример российской пропаганды, этот случай с Defender… Ну, я не министр обороны, но я очень надеюсь, что мы тоже скоро сможем принять участие в таких учениях.
Вы знаете, мы очень близко сотрудничаем с Украиной в других сферах обороны и мы очень много помогли в преобразовании Медицинской службы украинских Вооруженных Сил по примеру нашей медицинской службы. И это очень хорошо работало и я очень горжусь этим, что мы нашли такие ниши, где мы можем действительно создать дополнительную стоимость нашему сотрудничеству.
Наше сотрудничество с Медицинской службой ВСУ является очень успешным. Например, в рамках так называемой инициативы Федерального правительства по повышению дееспособности в прошлом году мы оснастили различные военные госпитали новым оборудованием на сумму более трех миллионов евро, чтобы улучшить медицинское обеспечение Вооруженных Сил. Как только появятся благоприятные условия, учитывая пандемию коронавируса, врачи и младшие медицинские работники из соответствующих госпиталей должны получить возможность пройти практику в госпиталях Бундесвера с целью получения опыта оптимального использования оборудования. Кроме того, мы активно оказываем медицинскую помощь в Германии тяжело раненым в конфликте на Донбассе. С 2014 года мы уже осуществили десять миссий по транспортировке раненых в Германию в рамках нашей миссии медицинской эвакуации (MedEvac) — всего 139 пациентов.
Валентина Самар: Но немецкие военные корабли мы все равно ждем?
Анка Фельдгузен: Ждем. В следующем году об этом поговорим снова, когда будет SeaBreeze.
Юлия Каздобина: Госпожа посол, вы, конечно знаете, что на 23 августа запланирован Саммит Крымской Платформы. Германия поддерживает эту инициативу украинского правительства. А как Германия видит свое участие в Крымской платформе? Я имею в виду не только ее правительственное измерение, но и парламентское и экспертное.
Анка Фельдгузен: Я думаю, что мы будем участвовать в трех этих направлениях. Я еще очень надеюсь, что госпожа Меркель будет привлечена. Это по правительственному измерению. По парламентскому измерению: немецкие парламентарии точно будут участвовать в этой инициативе, потому что у нас очень много парламентариев, которые очень заинтересованы в Украине. Украина просила нас взять на себя инициативу в сфере политики непризнания аннексии Крыма, и мы сейчас это обсуждаем.
У нас также есть очень активные think tank в Германии, я думаю, что и они будут участвовать в работе в этих экспертных кругах. У нас есть программы, направленные на сотрудничество между неправительственными организациями и think tank. То есть, я думаю, что это будет достаточно интенсивное сотрудничество. И я очень надеюсь, что эта платформа поможет удерживать Крым в центре внимания, потому что всегда есть другие проблемы, другие вызовы, но нужно, чтобы Крым не был забыт международным сообществом.
Валентина Самар: Видите ли Вы какие-то возможные практические результаты от существования Крымской Платформы как постоянно действующей переговорной площадки?
Анка Фельдгузен: Как по мне, Крымская Платформа может быть хорошей идеей, чтобы привлечь как можно больше стран к этому вопросу, потому что сейчас Крымом, в принципе, занимаются друзья Украины. И это немало стран, но все же ограниченный круг — это ЕС, США, Великобритания, Канада и еще иногда несколько стран. Когда мы общались с украинскими дипломатами, мы говорили: старайтесь, чтобы другие страны, на других континентах тоже больше знали о Крыме. Чтобы больше стран применяли те же санкции, которые уже есть. Я думаю, что это может быть одно из преимуществ этой Платформы.
Валентина Самар: А о чем вспоминаете вы, когда рассказываете о 2014 годе, о начале оккупации Крыма Россией? Что вы чувствовали? Что делали? Как реагировали лично?
Анка Фельдгузен: Я недавно была в Верховной Раде — спикер Дмитрий Разумков пригласил на обед по случаю 25-й годовщины Конституции Украины. И мы ждали все вместе, все послы Большой семерки именно в той комнате, где я стояла 27 февраля 2014 года вместе с министром иностранных дел Андреем Дещицой. Мы смотрели телевизор (и этот телевизор там до сих пор стоит!) и нам стало понятно, что в Крыму есть уже «не наши» российские военные и там будет большая проблема.
И я также помню, что последний дипломат, который путешествовал в Крым, это была Посол Латвии Аргита Даудзе, которая прекрасно русском языке говорила, потому что изучала его в школе. Она вернулась и рассказала, как спрашивала у солдата, откуда они. «Я из Перми» — отвечал. Они прямо сказали «я из России», то есть мы очень быстро… Мы всегда знали, что это российские военные и мы всегда об этом говорили…
Валентина Самар: Тогда почему западные лидеры так долго делали вид, что они верят Путину?
Анка Фельдгузен: Я думаю, что они никогда не верили. Он просто только через год признал, что это была его армия, а не другая. Я думаю, что для всех аннексия была сюрпризом. И для Украины, и для нас. Тогда мы об этом просто не думали.
Валентина Самар: Что вы отвечаете, когда Западу, и в том числе и госпоже Меркель, ставят в вину за сдерживание военного сопротивления украинцев в Крыму. И это была не только она — все западные лидеры советовали Украине «не поддаваться на провокации». Чувствует ли правительство Германии ответственность за 2014 год, когда в первые недели можно было остановить агрессора?
Анка Фельдгузен: Я не уверена, что это было бы так легко. Потому что Украина была в очень слабой ситуации после Майдана. В Крыму почти не было лояльных «силовиков», если применять российский термин.
Мы всегда советуем деэскалацию. Но, как я сказала, это было неожиданностью. Мы все же, я думаю, это поняли и, возможно, по-другому будем реагировать в будущем. Но и на Донбассе было тоже самое, я помню это тоже. Тогда была предвыборная президентская кампания. Я думаю, что глядя назад, возможно, мы могли бы реагировать по-другому. В Крыму — я не уверена, а на Донбассе — возможно.
Валентина Самар: То есть, сегодня вы бы действовали иначе?
Анка Фельдгузен: Мы всегда действуем иначе, если мы уже знаем результат.
Валентина Самар, Юлия Каздобин: Госпожа Посол, спасибо Вам очень за этот откровенный разговор.
