Сожженные леса, изуродованные поля, заминированные побережья, загрязненные реки, Черное и Азовское моря. Все это – экологические преступления, которые уже совершило и продолжает совершать государство-агрессорка на территории Украины. В Минсреде вместе с Госэкоинспекцией на сегодняшний день задокументировано более 2 тысяч подобных преступлений, по которым готовятся иски в международные суды.
С начала полномасштабного вторжения по состоянию на 12 июля окружающей среде нашей страны нанесен ущерб почти на 254,3 млрд гривен — из них землям и почвам — почти на 80,5 млрд грн, атмосферному воздуху — более 173 млрд грн. В Минокружении уже разработали новые методики для исчисления причиненного окружающей среде ущерба. Эти наработки имеют глобальное значение, ведь Россия сегодня – это главный экологический террорист.
В чем сложность фиксации экологических преступлений не только на временно оккупированных, но и на освобожденных территориях? Что будет делать Украина для восстановления окружающей среды после деоккупации? На эти и другие вопросы Центра журналистских расследований ответил директор департамента природно-заповедного фонда и земельных ресурсов Министерства защиты окружающей среды и природных ресурсов Эдуард АРУСТАМЯН.
«Мы можем только представить, какой вред окружающей среде уже нанесен»
ЦЖР: Сколько объектов природно-заповедного фонда оказалось сегодня на временно оккупированных территориях и в зоне боевых действий? Как на них влияет оккупация и действия страны-агрессора?
Эдуард Арустамян: Как площадь временно оккупированных территорий, так и количество находящихся на них учреждений и объектов природно-заповедного фонда постоянно меняются. На юге это – национальный природный парк (НПП) «Белобережье Святослава», Джарылгачский НПП, биосферный заповедник «Аскания-Нова» им. Ф. Фальц-Фейна, НПП «Олешковские пески», НПП «Нижнеднепровский», Азово-Сивашский НПП, НПП «Каменская Сечь», Черноморский биосферный заповедник и другие. Достаточно большие территории оказались в оккупации.
НПП «Нижнеднепровский». Фото: facebook.com/nppNDpark
В общем, война влияет на все регионы и не только на временно оккупированный юг. Массированные обстрелы со стороны россии происходят ежедневно по всей территории Украины. Они уничтожают все живое, каждый день возникают масштабные пожары, горит лес, выгорают полезащитные полосы, нарушаются все свойства природоохранных территорий, гибнут водные биоресурсы. Происходит массовое разрушение экосистемы, загрязняются почвы, страдает и уменьшается все существующее биоразнообразие. Использование артиллерийских систем, ракетные обстрелы, использование военной авиации, минирование, бомбардировка, даже шум от простого пролета самолета – все это наносит огромный ущерб окружающей среде. Да и сама война длится давно и негативно влияет даже на живые водные ресурсы, которые не смогли нормально пройти период нереста.
Полноценно определить экологическое состояние объектов природно-заповедного фонда, оказавшихся в оккупации сейчас, к сожалению, невозможно. Да, там есть работники службы государственной охраны природно-заповедного фонда, рыбинспекция и представители других органов, которые должны фиксировать все эти преступления и случаи правонарушений. Но они просто не в состоянии это делать, потому что там продолжаются боевые действия и часто физически не могут выйти на территорию и оценить масштабы нанесенного ущерба. Возьмем, например, НПП «Олешковские пески». И он, и окрестные территории используются военными страны-агрессора для размещения своей техники. А это делает невозможным работу службы государственной охраны. То же и с НПП «Белобережье Святослава», расположенным на Кинбурнской косе. Добраться до нее можно либо по морю, либо со стороны временно оккупированной Херсонщины. Там продолжаются постоянные обстрелы, пожары. Служба госохраны пыталась как-то им противодействовать, но из-за действий оккупантов, к сожалению, это невозможно. А из-за существенных пожаров мы можем только представить, какой вред окружающей среде там уже нанесен.
НПП «Белобережье Святослава». Фото: facebook.com/Bilosvyat
ЦЖР: Российская военная агрессия против Украины длится более 8 лет. Сейчас уже вся территория страны попала под прицел вражеской артиллерии. Можно ли сказать, что именно нынешний период войны наиболее угрожает экологии?
Эдуард Арустамян: Конечно. Ведь именно сейчас идут массированные обстрелы, взрывы. Вы же видите, достается даже Закарпатью, я уже не говорю о центральной части Украины, севере, востоке, юге. Возьмите Киев, где заминирована часть Голосеевского парка. Или же Чернобыльский радиационно-экологический заповедник, где прошло много вражеской техники. Сколько там уничтожено растительного мира, сложно даже представить. Ущерб просто колоссальный. А сколько нужно сделать государству, чтобы вся эта природа восстановилась!
ЦЖР: Есть ли данные о количестве зафиксированных на сегодняшний день экологических преступлений россии в Украине?
Эдуард Арустамян: Статистика эта есть, все преступления, по возможности, фиксируются. На сайте Минсреды ведется постоянно обновляющийся дайджест всех этих фактов. Хотя, конечно, их совершено гораздо больше, чем отражено в такой статистике. Ведь до некоторых территорий просто невозможно добраться. У нас нет возможности изучить там каждый уголок, а для нас ценно каждое деревце. Когда же эта война завершится нашей победой, мы обязательно подведем итоги по каждому объекту, которому причинен вред.
ЦЖР: Есть ли сложности с документированием преступлений против окружающей среды на уже освобожденных территориях?
Эдуард Арустамян: Да, ведь значительная часть была заминирована и еще не вся разминирована. О некоторых вещах я не могу говорить, потому что часть таких территорий сейчас очутилась в прифронтовой зоне. Так что на многих из них находиться до сих пор опасно и даже представители службы государственной охраны не имеют возможности туда добраться.
«Все убытки непременно будут возмещены»
ЦЖР: Понятно ли, каким будет механизм репараций за причиненный вред окружающей среде?
Эдуард Арустамян: Минсреды вместе с Кабинетом министров Украины сейчас разрабатывает методику определения нанесенного в результате военной агрессии ущерба. Есть международные соглашения, есть протокол Женевской конвенции 1949 года и другие соглашения, согласно которым страна-агрессор должна понести ответственность. Когда мы утвердим все эти методики, представители Госэкоинспекции и службы государственной охраны природно-заповедного фонда смогут подсчитать все нанесенные убытки. Пока они фиксируют их актами. А после того, как они смогут добраться до каждого объекта и окончательно все подсчитать, тогда все будут передавать в международные суды.
Эдуард Арустамян Фото: Минсреды
Эти методики учитывают все механизмы, размеры, индексацию вреда окружающей среде. Но нам важно сейчас зафиксировать максимально все, что только можно. Для этого создан и действует оперативный штаб, тем самым занимаются и областные военные администрации.
ЦЖР: Дождемся ли мы реальных выплат репараций со стороны россии?
Эдуард Арустамян: Комментировать подобные вещи не совсем в моей компетенции. Но лично я убежден, что это обязательно произойдет. Верю, что это произойдет в ближайшее время, и все убытки будут возмещены.
ЦЖР: Использует ли Украина при разработке механизмов подсчета нанесенного ущерба и подготовки судебных исков опыт других стран, тоже пострадавших от военной агрессии в недавнем прошлом?
Эдуард Арустамян: Насколько мне известно, такой опыт изучается и в этот процесс максимально вовлечено Министерство иностранных дел. Сейчас мы больше сосредоточены на фиксировании преступлений, но параллельно работают другие рабочие группы, совместно с МИД и международными партнерами изучающие эти вопросы, чтобы мы могли подходить к ним комплексно и максимально основательно.
Я абсолютно уверен, что россия не избежит ответственности за свои преступления.
ЦЖР: Очевидно, что репарации – это не скорый путь. Что будет делать Украина для восстановления окружающей среды? Ведь природа ждать не сможет.
Эдуард Арустамян: Для этого Минокружение постоянно проводит встречи с еврокомиссаром, представителями правительств наших стран-партнеров. Недавно мы подписали соглашение о присоединении Украины к европейской программе LIFE для климата и окружающей среды. Также будут пересмотрены действующие проекты помощи и думаю, что их станет гораздо больше. Это приоритет для нас. В связи с агрессией России многие проекты и наработки должны быть сосредоточены именно на восстановлении природных территорий.
ЦЖР: В Херсонской области есть биосферный заповедник «Аскания-Нова», который критически зависит от подачи электроэнергии и наличия там работников. В первые месяцы полномасштабного вторжения там были перебои с возможностью производить платежи. Как сейчас все эти трудности решены? Обладаете ли вы информацией о работе заповедника? Есть ли возможность поддерживать его?
Эдуард Арустамян: Сам государственный заповедник подчинен Национальной академии аграрных наук Украины. Несмотря на это, Минприроды с самого начала полномасштабной войны сделало все возможное, чтобы контролировать ситуацию в «Аскании-Нова». Мы не смотрели, кто и кому подчиняется, создали оперативный штаб, подключили к нему все учреждения и управления, включая Государственное агентство лесных ресурсов, Государственное управление делами и другие. К нам поступала вся информация о ситуации в каждом заповеднике или национально-природном парке.
Сейчас не всегда получается получать информацию оперативно. В некоторых НПП, находящихся в оккупации, руководство может выходить на связь или написать SMS раз в 2-3 дня. Так же и с заповедником «Аскания-Нова». Однако всю информацию мы имеем.
Биосферный заповедник «Аскания-Нова» им. Ф. Фальц-Фейн. Фото: facebook.com/AskaniaNovaZapovednik
Когда я узнал о том, что «Аскания-Нова» критически зависит от подачи электроэнергии, у меня был телефонный разговор с руководителями «Укрэнерго» и энергоснабжающей компании на юге. Они заверили, что заповедник не будет отключен. На самом деле, средства у него на спецсчете есть, но из-за процедуры прохождения платежей могли возникать проблемы. До сегодняшнего дня электроэнергия там есть, никто их не отключал. Территория самой степи охраняется, животные ухожены. Очень много заповеднику предоставляется спонсорская помощь, волонтерские взносы. Заведение работает настолько, насколько это возможно.
Недавно была информация, что якобы в «Аскании-Новой» оккупанты «сменили» директора. Однако это касалось совсем другого учреждения с таким же названием – Института животноводства степных районов им. М. Ф. Иванова «Аскания-Нова». В самом заповеднике, слава Богу, пока все нормально. Защищенные расходы производятся, включая зарплату. Надеюсь, мы продержимся.
«Природа обязательно восстановится. Нужно время»
ЦЖР: Незадолго до начала полномасштабной войны на территории Бериславского района был создан НПП «Каменская Сечь». Помню, какое сопротивление против этого устроили местные жители. Позволит ли существование этого национального природного парка после освобождения облегчить работу по восстановлению окружающей среды?
Эдуард Арустамян: Безусловно. Чем отличается парк в городе от того же нацпарка? В городе парк – это территория для отдыха, благоустройства, предоставления рекреационных услуг. Нацпарки создаются не просто так. Значит, наукой доказана необходимость сохранить что-то именно на этой территории. Так, каждый объект природно-заповедного фонда имеет свой режим охраны границ – где-то более жесткий, более облегченный. Ведь на территории нацпарка могут быть села или даже целые территориальные громады, которые имеют свои нужды и могут проводить разрешенную хозяйственную деятельность.
Соответственно, отличаются и нанесенные окружающей среде убытки в простом парке и объекте природно-заповедного фонда. Разница между ними может быть в 10-20 раз, даже в мирное время. Поэтому когда мы будем подсчитывать окончательный ущерб, там будет учитываться наличие национального природного парка. Кроме того, в этом учреждении есть не только охрана, но и собственные научные подразделения, которые будут давать выводы о размерах нанесенных повреждений и о том, как это все можно восстановить. То есть сам факт существования национального природного парка позволит облегчить и подсчет убытков, и восстановительные процессы.
НПП «Кам’янська Січ». Фото: facebook.com/NPPKamyanskaSich
ЦЖР: Сейчас в морях, реках, оврагах, лесах очень много опасностей и угроз из-за военных действий и «подарков» оккупантов в виде мин и снарядов. Будут ли эти природные ресурсы пригодны для людей после освобождения территорий и прекращения боев?
Эдуард Арустамян: То, что все наши территории будут пригодны – это 100%. Всё восстановится. Конечно, придется проводить исследования, чтобы какие-либо из пострадавших территорий, возможно, перевести в максимально закрытый режим, чтобы не допустить влияния человека. В той же Германии после второй мировой войны отдельные зоны с сильным минированием превратили в заповедники и в них природа гораздо быстрее восстановилась. Впрочем, все это нужно учить в каждом частном случае.
Природа обязательно восстановится. Для этого понадобятся колоссальные ресурсы. И, конечно, время.
Материал подготовлен в рамках конкурса «Экологические хроники: как вторжение РФ влияет на окружающую среду Украины», реализуемого ОО «Интерньюз-Украина» при финансовой поддержке Journalismfund.eu.
