Добровольческое подразделение “Крым” под командованием Исы Акаева войдет в состав Вооруженных сил Украины и станет первым мусульманским батальоном в составе украинской армии. Но, по словам комбата, в нем будут служить и бойцы других вероисповеданий, которых объединяет идея освобождения Крыма. О том, как шли переговоры с Генеральным штабом о легализации подразделения, о возможных сценариях деоккупации Крыма Иса Акаев рассказал в интервью телепрограмме “Вопрос национальной безопасности” (медиа-проект Центра журналистских расследований).
Иса-бей, добровольческое подразделение, которое вы возглавляете, сейчас проходит многотрудную работу по легализации. Был некий период, когда вы еще размышляли: как поступать дальше?
После приказа начальника Генерального штаба о выводе добровольцев из зоны АТО, мы начали заниматься этим вопросом вплотную. Мы не могли сразу решить, в составе МВД или Вооруженных сил легализоваться. Конечно, ВСУ нас устраивали больше. Но мы долго не могли найти понимание с их стороны, потому что мы – национальное подразделение, есть некоторые особенности, тонкости, которые надо учитывать. Но нашлись люди, которые с отнеслись с пониманием и поддержали нас. И мы начали формироваться.
Я хочу, чтобы вы немного рассказали о процессе легализации, вхождения в действующую армию. У бойцов добровольческих батальонов очень много обиды. Многие говорят, что власти наших добровольцев кинули. Говорят, что высшее руководство государства, что называется, и «спасибо» не сказало. Действительно ли это настолько брутально происходит?
За всех я не могу сказать, скажу о том, с чем мне пришлось столкнуться. Нас поставили в известность, что есть приказ НГШ о выводе всех добровольческих подразделений, которые не легализованы, из зоны АТО. Пришел человек со штаба и сказал, что у нас есть шесть дней на сборы, на сдачу оружия и выход. Мы собрались с ребятами, сели, поговорили и и решили выйти, чтобы не усугублять ситуацию. Мы все оружие сдали на хранение. Все, что касается войны, все сдали. Но надеемся, что нам его вернут, после того, как мы вернемся в зону АТО. Мы вышли и начали заниматься этим вопросом долго и очень тяжело. Сначала хотели нас в составе Нацгвадрдии легализовать, но это ни к чему не привело. Потом, когда уже встретились с теми ребятами из ВСУ, с которыми вместе сражались и которые нас уже знали, они сказали, что нам помогут легализоваться в составе ВСУ. Долго пришлось биться. Писали письма и на имя президента, и на имя министра обороны. Но получилось!
Сегодня этот процесс в какой стадии? Есть уже конкретная воинская часть, к которой вы приписаны? Вы знаете, какая у вашего подразделения, скажем так, специализация?
Со специализацией, вроде бы как, определились. Потому что все это время мы занимались разведкой и диверсионной работой. Мы останемся в этой “специализации”. Вопрос с номером части пока открыт – еще не определились. Скорее всего, это будет отдельный батальон разведки, который будет подчиняться напрямую начальнику Генерального штаба.
Почему?
Потому что так положено. Все отдельные батальоны разведки подчиняются напрямую начальнику Генерального штаба.
Это не исключение? Это не в связи с тем, что все-таки вы сохраняете свое подразделение, хотя начальник Генштаба неоднократно высказывался против этого? Вы сохраняете свое подразделение, свою этническую особенность? Я правильно понимаю, что это будет мусульманское подразделение?
Основная масса будут мусульмане, но мы немусульман от себя не отгоняем. И не говорим, чтобы они не шли к нам.
В российской прессе я прочитала, что вас четко «затачивают» на поход в Крым, что вы будете в Херсоне дислоцироваться. Какая-то есть привязка к Крыму на сегодняшний день или нет?
Привязка на Крым в любом случае будет. Потому что наша задача — вернуть Крым в состав Украины. Восстановить то, что было. Я думаю, пока мы этого не добьемся, мы не остановимся. Для этого все собирается, создается. Все, кто среди нас, к нам присоединяется, у всех мысль — вернуться домой, восстановить справедливость.
Вы можете назвать численность этого будущего подразделения?
Это будет от 400 до 500 человек максимум.
И все будут крымчане?
Не все будут крымчане. Многие люди хотят, потому что слышали о нашем батальоне, кто-то пересекались с нами, когда мы воевали вместе. Некоторые уже были демобилизованы из Вооруженных сил, но узнали, что мы формируемся, легализовались и они готовы на контрактной основе служить с нами.
Пожалуй, самый трудный вопрос, который я хочу вам сегодня задать. Не задать я его не могу, потому что на этом настаивают наши телезрители и читатели, которые после информации о том, что вы легализуетесь и именно с целью освобождения Крыма, задают вопрос: «когда?». Как вы это видите, зная расклад не только политический, но и настроения людей в Крыму и в Украине в целом, видя решения власти, которые принимаются. И сегодняшнее заявление президента о том, что он будет предлагать в измененной Конституции закрепить норму о том, что Крым является национально-территориальным образованием, основанном на реализации крымскотатарским народом права на самоопределение на своей земле. Как вы видите освобождение Крыма?
Я сразу скажу, что многие люди, которые говорят, что это можно решить эту проблему дипломатическим путем, они, по меньшей мере, глубоко ошибаются. Никто не верит в то, что Россия извиниться и уйдет. Такого не будет. В любом случае то, что сейчас происходит, оно рано или поздно должно будет перейти в более серьезную фазу, потому что надо будет им определиться. Они или будут воевать, или на самом деле, им надо будет извиниться и уйти восвояси. Это маловероятно. Так что, скорее всего, они будут воевать. И когда это все навалиться на нас, нам надо будет выстоять.
Оккупация Крыма российскими военными, март 2014 года
Техники очень много завезено, пехоты. Правительство России провело амнистию. Было освобождено очень много заключенных. И освобождали в основном таких, которые имели отношение когда-то к армии и силовым структурам.
И эта масса была направлена на Донбасс?
А куда ее еще направить? Конечно, в зону конфликта. И я думаю, это понимают все. Особенно, наверное, в штабе. Разведка наша работает довольно успешно. Иногда, конечно, тяжело это получается, потому что за год на пустом месте пришлось возродить армию, которую фактически 23 года. Но на сегодняшний украинская армия воюет довольно неплохо. Может противостоять противнику, у которого боевого опыта намного больше, чем у нас. Нам главное — терпение, чтобы выстоять, и взаимопонимание между собой. Потому что есть много нюансов, моментов. Я больше, чем уверен, что украинцы достойны жить в хорошей стране. И даст бог, мы этого добьемся.
Мы тоже в это верим. Повторю вопрос: когда и как?
Я не могу сказать, когда. Не все от меня зависит. Я себе представляю, что в любом случае это будет вооруженное освобождение. Я думаю, еще год нам придется потерпеть. Через год где-то начнутся обратные действия. России будет сложнее сражаться, хотя она довольно сильная.
Я разговаривала со многими добровольцами-крымчанами, и с кадровыми военными. Меньше всего они хотят, чтобы в Крыму повторился Донбасс. Все говорят, что нужно как-то по-другому.
По-другому не будет. Можно себя успокаивать, но мы все понимаем, что по-другому не получится. Надо постараться, чтобы этого не было, но я не представляю, как это можно сделать. Оттуда (из России – ред.) завезли столько вооружения, столько людей. Они же не будут извиняться и уходить?! С другой стороны, те люди, которые перешли на сторону России, они же понимают, что без Крыма у них нет будущего. И если Крым – в составе России, то у них есть какие-то перспективы. Если Крым вернется в Украину — уже нет перспектив, ну, кроме тюрьмы. А России без Крыма они не нужны.
Тюрьма, однако, тоже может быть перспективным делом: Янукович там дважды побывал, после чего стал президентом.. И еще более трудный вопрос у меня есть, Иса. Это вопрос относительно возможного предоставления Крыму статуса крымскотатарской автономии, о чем сегодня заявил президент. И я очень надеюсь, что он сказал это сегодня не для того, чтобы получить еще два голоса за направление его проекта изменений в Конституцию в КСУ — голоса Рефата Чубарова и Мустафы Джемилева. Если за Крым придется воевать, как бы вы объяснили людям – не крымским татарам, которым это объяснять не нужно – почему они должны погибать за Крым, если его потом нужно будет отдать крымским татарам?
Почему отдать?
Я повторяю слова, которые употребляют люди. Что бы вы им ответили?
Тогда значит, мы не должны воевать за Украину? Если мы так будем подходить к этому, то Украина — это не мое государство, не моя страна? Моя земля – Крым, почему я должен воевать тут? Я скажу так: отдать Крым — это неправильная формулировка. У каждого народа есть земля, к которой он привязан, откуда наши корни растут.
Я не могу, может быть, все это красиво сформулировать. Но я скажу так. Моя бабушка всю жизнь мечтала вернуться в Крым, она умерла в Узбекистане, но всегда рассказывала про Крым. Я с детства вырос с этими рассказами: какой Крым красивый, какая там земля, какие растения. Я всегда представлял это как что-то необыкновенное. И когда я приехал в Крым, мне было уже 24 года, я посмотрел и ничего не увидел. И не мог понять, почему так. Пока не случилось то, что случилось и я переехал в Украину. Теперь я тоже Крым вижу таким, каким его видела моя бабушка. Я очень хочу туда вернуться. Я знаю, что если мы туда вернемся, мы его изменим и там всем будет хорошо жить. Не только крымским татарам. Но это наша земля.
Это ваша земля. Но как убедить людей, что это, действительно, необходимо и справедливо?
Я скажу так, что у меня с теми ребятами, которые с нами воюют, с этим проблем не возникает. Ни с украинцами, ни с русскими ребятами. У нас вообще этот вопрос не возникает. Они все считают, что мы вернемся в Крым и татары в Крыму будут хозяевами. И мы будем жить все вместе. Крым будет национально-территориальной автономией. Наше подразделение — крымскотатарское, у нас тамга на флаге. Но среди нас есть и русские, и украинцы, и с Кавказа есть ребята, и узбеки есть. Всех это устраивает. Все рядом с нами воюют за то, чтобы, в первую очередь, освободить восточную часть Украины, а потом Крым. Вернуться домой всем вместе хозяевами. И всем там будет хорошо.
И напоследок еще один сложный вопрос. Иса, вы сняли балаклаву. 18 мая, когда вы выступали на траурном митинге, все увидели ваше лицо. Вы имя свое настоящее назовете?
После победы.
