Про «міст Кличка» у Києві, земельну корупцію і тих, хто її підживлює, в тому числі – і гальмуючи земельну реформу, про схеми обходу мораторію на продаж земель сільськогосподарського призначення та про парламентські вибори, у яких беруть участь і земельні «схематозники». Зокрема, за списками і по мажоритарці від партій «Слуга народу» та «Голос», які у своїх програмах серед головних тем заявляють про необхідність боротьби корупцією в Україні. Про це говоримо у програмі «Питання національної безпеки» (проект Центру журналістських розслідувань, ефір ТРК Чорноморська) з Георгієм МОГИЛЬНИМ, експертом із земельних відносин.
Валентина Самар: Почнемо із так званого «скляного мосту Кличка». Ви виявили і опублікували багато цікавих документів, які показали нам, наскільки з порушенням законодавства, здорового глузду і правил безпеки будується це чудо, яким сьогодні вже пишаються кияни. Всі постять Мерседес, який проїхався мостом, але людей не хвилює безпека і порушення закону. Міст не закривається, попри те, що немає дозволу на його експлуатацію?
Георгій Могильний: Не закрывается пока. На один день его закрыли, вполне возможно, чтобы, когда пришла проверка, там не было людей – сделали вид, что мост не эксплуатируется, чтобы не выписали штрафы. Потому что штраф – это 900 прожиточных минимумов, а это более чем миллион семьсот тысяч гривен за то, что мост только открыли.
Валентина Самар: Давайте про порушення, починаючи із земельних і закінчуючи будівельними.
Георгій Могильний: Там законного фактически вообще не было ничего. Началось с подделок документов на первичной стадии. Для того, чтобы строить любой объект, требуется земля. Есть возможность строить объекты транспортной инфраструктуры, если они предусмотрены градостроительной документацией. А мост генпланом не предусмотрен, другой градостроительной документации нет, просто написали, что строят в соответствии с действующей градостроительной документацией и таким образом начали строить без земли. Причем начали строить на территории природно-заповедного фонда, отчуждение которого возможно было только с разрешения Кабинета Министров – чего сделано не было. Могли разработать так называемый детальный план территории – нарисовать мостик, но тогда бы им пришлось засветить все намерения дальнейшей застройки на территории парков, которые тоже есть. То есть первое нарушение – земля.
Второе – был скандал с проектом швейцарских архитекторов, которые выиграли конкурс еще в 2013-м году. На самом деле, оказалось, что действительно, проект не воровали, главный архитектор Андрей Миргородский презентовал свой проект, который построили, в 2012-м году. Хитрость в чем? Почему на рассказывали про швейцарский мостик? Есть прямая норма в статье 6 закона «Об архитектурной деятельности» – на такой территории, где зона охраны памятников (а это ландшафтный памятник местного значения, это природно-заповедный фонд) проектирование может вестись исключительно по результатам архитектурного конкурса. То есть фактически конкурс провели, но проектировали то, что захотели – не по результатам конкурса, а всем рассказывали, что это по результатам конкурса. Когда всплыла ситуация со швейцарцами, в Киеве у Кличко решили, что мы больше боимся швейцарцев с их исками об авторских правах, чем просто признаться, что нарушили несчастное украинское законодательство, по сути дела.
Что было дальше? Тендер на закупку работ. Довольно смешная тендерная документация. Понятное дело, что главное, чтобы мост построили качественно – доказательство наличия опыта. Компания, выигравшая тендер, подает доказательство – договор с кампанией главы наблюдательного совета ОАО «Мостбуд» Владимира Продивуса («Наші гроші» когда-то расследовали другие строительства и знают уже эту компанию). Заключен договор в марте 2018-го года, а все предложения в текущих ценах на 2 июля 2018-го года. То есть уже абсурд. Вся финансовая документация как доказательство выполненных работ вообще без дат. Причем самое интересное, что у компании-подрядчика даже лицензии не было на строительство аналогичных мостов, как они предоставили, что якобы в Ивано-Франковске где-то на подряде строили. То есть завели свою компанию, подвели, дали денег, причем она демпинговать могла сколько угодно без вопросов, потому что знали, что проект будут менять. И действительно, проект поменяли, причем интересно: в пятницу заключается договор по результатам тендера на строительные работы, а уже в понедельник отменяется разработка рабочей документации на мост, под которую проводили тендер. Полностью отменяется. Через десять дней заключается новая разработка проекта уже более дорого моста, там уже было заложено + 100 миллионов стоимости обоснования, чтобы влезла канатная дорога. Самое интересное, что проект канатной дороги делал Миргородский и мост делал Миргородский. То есть один и тот же человек за бюджетный счет делает двум КПшкам два проекта, а потом говорит, что я так нарисовал, оба не влазят, давайте вы мне еще доплатите. На самом деле, ему доплатили только за эту корректировку проекта дополнительно около 6 миллионов гривен.
Дальше – строительство. Проекта моста ж нет, рабочую документация отказались разрабатывать, они получают разрешение на строительство старого проекта, который стоил 250 миллионов. И с самого начала, с колес начинают строит другой проект моста, который не проходил экспертизу, который не утвержден и который, как оказалось, стоит 420 миллионов.
Валентина Самар: І все, що можна було порушити, тут порушено. Чи відкриті якісь кримінальні провадження?
Фото: investigator.org.ua
Георгій Могильний: Известно, что прокуратура занимается. Но, почему мне стало, допустим, известно – в базе «Прозора ДАБІ» вывешено на проверку по обращению именно прокуратуры. То есть прокуратура пытается установить, что как построили, что как сделали. Что будет дальше – вопрос риторический. У нас все такие вещи обычно спускают на тормозах. То есть вещи довольно очевидны – уже после открытия моста заключили договор на 74 миллиона гривен на проведение дополнительных работ. Антимонопольный комитет, который уже занимался проверками мостов до этого, как-то ничего не зарубил.
Валентина Самар: Проте політики вже використовують цей міст для того, щоб проводити свої акції. Ми знаємо, що Петро Порошенко закликав киян прийти і відсвяткувати річницю безвізу саме на цьому мосту, це така наша дорога до Європи, дуже символічна видалася. Поза тим, питання безпеки людей, я так розумію, не хвилює, хоча ми бачимо, що там внизу продовжуються роботи, і, мабуть, історій там буде багато, бо бізнес там не простий.
Георгій Могильний: Мост не рухнет, там сейчас, наверное, самое надежное сооружение. А вот холмов мы можем лишиться. Там очень плохой грунт, там Крещатый ручей протекает, а барражный эффект у нас никто не отменял: если там идут подземные воды, а на пути ставятся опорные стены и не делается дренажная система (а система, насколько все видели, не делалась), соответственно, повышается уровень грунтовых вод и просто склоны могут сползти. Уже почувствовали даже на Почтовой площади, потому что это одна связанная система – там, где музей раскопанный.
Валентина Самар: Тепер трохи і про інші землі та інші ваші дослідження, які стосуються списків партій, які йдуть до парламенту. Днями ви написали: «Пока «Слуга Народа» трусливо прячет список своих мажоритарщиков, самое время проехаться по списку и мажоритарщиков «Голоса». Проїхалися ви, можна сказати, бульдозером. Вже кілька днів стоїть скандал в соціальних мережах і ви назвали прізвища. Я прошу зараз їх не дуже використовувати, оскільки зараз передвиборча кампанія і ми маємо особливі обмеження, ми не можемо зараз надати слово тим людям, про яких ви говорите, поза тим, ми не можемо пройти повз історії, які написані і є фактами. Отже, що в писку «Голосу» викликало вашу увагу?
Георгій Могильний: Больше всего внимание привлекла часть действующих депутатов Киевсовета, которые просто были замешаны в различного рода земельных аферах и голосованиях за заведомо незаконные решения. Вообще, депутатам претензий всегда у нас довольно мало, на самом деле, по той простой причине, что город Киев слишком большой, вопросов там сотни, и депутаты теоретически неспособны разобраться во всех вопросах. Но это и невозможно, то есть городом правит исполком. Но бывают такие заведомо незаконные решения, про которые депутаты в курсе. Это бывает, когда в пояснительной записке прямым текстом написали, что, допустим, зарегистрированы права собственности на квартиры, а теперь владельцы, объединившись в кооператив, должны получить землю, чтобы получить разрешение на строительство, официально достроить и ввести в эксплуатацию дом, где квартиры им уже принадлежат. То есть такие ситуации тоже бывают, когда хотят перевесить на депутатов. Бывают случаи, когда выступают депутаты других фракций, допустим, о незаконности решения, но все равно нажимают кнопки, решение принимается. То есть депутаты совершенно точно знают о каких-то нарушениях.
Фото: investigator.org.ua
Валентина Самар: Тобто ви виявили у списку партії «Голос» депутатів, які голосували за сумнівні або і відверто незаконні рішення, земельні, в тому числі, і тепер вони йдуть від цієї партії, яка декларує нові чесні обличчя? Яка була реакція партії?
Георгій Могильний: Я бульдозером проехался потом. Я сначала вежливо спрашивал, ведь ситуация громкая, довольно известная. Если партия «Самопомич» распускает фракцию, выгоняет депутатов, в том числе главу фракции, в Киевсовете – скандал довольно известный, был официальный отчет. Антикоррупционеры нашли, прочитали отчет, перепроверили и стало все понятно. Потому что на самом деле все очевидно. Например, кто поверит, что у нас существуют виллы, площадью больше 800 квадратных метров, которые сами «переходят» с участка на участок земли. «Перешли» на следующий участочек земли, и владелец теперь этой вилы берет и приватизирует бесплатно.
Валентина Самар: Поясніть цей нюанс.
Георгій Могильний: Фактически это мошенничество. По документам дом построен на одном участке, а нас самом деле он построен на самозахвате земли. Права собственности зарегистрировали как построенный на земле, которая выкуплена в собственности, а он построен совершенно в другом месте. А у домика, на секунду, площадь застройки как площадь участка.
Валентина Самар: Чий це будинок?
Георгій Могильний: Действующего депутата Киевсовета Романа Марченко.
Валентина Самар: Він йде в списку «Голоса»?
Георгій Могильний: Он непосредственно не идет по списку «Голоса», просто коллеги по фракции, зная о том, что это незаконно, голосовали вподдержку этого решения. Ради коллеги.
Валентина Самар: Законодавство виписано таким чином, що його можна обходити або створювати схеми, які є цілком законними. Ми про них неодноразово говорили в нашій програмі, в тому числі і в розслідуванні, яке стосується земель під ведення особистого селянського господарства. Люди, які голосували за такі рішення, і тут не лише про «Голос», а і про тих, які йшли у місцеві ради для того, щоб вирішувати земельні питання. В Криму наприклад, це найголовніше було у прибережних населених пунктах – люди йшли заради того, що мати можливість голосувати за розпорядження цими землями. Тепер ці люди йдуть у Верховну Раду, тепер ці люди декларують, що вони будуть змінювати законодавство на краще. Можна повірити, що люди, які користувалися цими схемами, перейшовши в інше крісло, будуть ці схеми ліквідовувати?
Георгій Могильний: Крайне сомнительно. Во-первых, сейчас меняются вообще схемы. Такого, как грубо взяли, украли, как было при Януковиче, нет. Сейчас, как я люблю называть, смарт-коррупция. Она вся строится, в основном на дерегуляции, как сейчас модно говорить. Дерегуляция, децентрализация. Все фактически, когда выкрикивают лозунги – давайте проведем дерегуляцию, они просто прописывают дискредитационные полномочия органов власти. Где угодно – стройка, земля и так далее. Но если взять строительство: написано, что ДАБІ имеет право отказать в выдаче разрешения, если документы не соответствуют требованиям законодательства, но процедура принятия решения! В течение десяти дней принимает решение. Не написано, что они должны проверять. Ввод в эксплуатацию: написано – инспектор имеет право проверить построенный объект, но не обязан приходить. Он может получить 3-4 странички акта готовности к эксплуатации, как в случае с мостиком, и, не приходя на место, не смотря, что построено, поставить печать и говорить, что у меня не было оснований приходить туда проверять. И у нас все строится таким образом, такими схемами, в том числе и с землей. Землей распоряжаются в основном органы местного самоуправления. Фактически за последние несколько лет у нас произошла скрытая федерализация. Почему? У нас идет децентрализация, полномочия органов местного самоуправления расширяются, а кто их контролирует? Префектов у нас не создали, а прокуратуру лишили права общего надзора. Получается, что у нас каждый орган местного самоуправлений – это отдельное государство, которое устанавливает свои порядки землеотводов, строительства, градостроительной документации с нарушение законодательства. И ни один орган госвласти не уполномочен проверять законность. Потому что их не существует: прокуратуры нет, префекты не появились.
То же самое происходит в Киеве – все лазейки строятся, чтобы перевесить ответственность, допустим, с чиновников исполкома на коллегиальный орган. Коллегиальный орган проголосовал – все, коллегиальная безответственность есть.
Валентина Самар: Це десятиліттями триває, це не новина. Поза тим, зрозуміло, що децентралізація не може не відбуватися, але хто має сказати, окрім законодавчого органу, яким чином унормувати всі ці речі? Але чи люди, які займалися цими схемами, зможуть зробити так, щоб ці схеми не працювали? Це риторичне питання, як на мене.
Георгій Могильний: Но они лучше всех знают, как эти схемы использовать.
Валентина Самар: Під час з’їзду партії «Слуга народу» було оголошено, щоб від неї у мажоритарному окрузі № 185 – це південь Херсонщини – буде йти місцевий депутат Альбер Черепаха. Нині він є депутатом Херсонської обласної ради від Блоку Петра Порошенка. А ще раніше він був депутатом Партії регіонів. Альберта Черепаху ми згадували в кількох наших розслідуваннях, в тому числі тих, що стосувалися розподілу землі біля моря на Арабатській стрілці. Про нього ми говорили у зв’язку з інформацією щодо ділових зв’язків Черепахи із Сейтумером Нєметулаєвим. Це біглий колишній очільник Генічеської райдержадміністрації, який втік з окупантами до Криму. І ще до того, як стало відомо, що Альберт Черепаха буде балотуватися від «Слуги народу», наші журналісти у Генічеську почали розслідування у зв’язку з тим, що майже кожного місяця пан Черепаха купує землю. І судячи з площі цих земель, це паї, тобто земля сільськогосподарського призначення. Наші журналісти порахували, що за останні три роки він отримав у власність або в користування понад три тисячі гектарів землі. Якщо подивитися на декларацію Альберта Черепахи, то це довга стрічка, адже земель дуже-дуже багато.
Як йому це вдалося – скупити землю сільськогосподарського призначення, а саме паї, які не можна продавати, бо в нас існує мораторій, введений і підтриманий в тому числі партіями, які представляє Альберт Черепаха в органах влади? Наш кореспондент це з’ясовував, і дуже несподівано виявилося, що пан Черепаха вже передумав балотуватися у народні депутати, і не скажу, що ми не доклали до цього руки.
Перед цим ефіром ми надали вам деякі витяги з майнового реєстру. Отже, це паї. Опитані селяни теж кажуть, що це паї. І які схеми там обходу мораторію на продаж земель сільськогосподарського призначення ви побачили?
Альберт Черепаха, депутат Херсонської обласної ради від БПП Фото: investigator.org.ua
Георгій Могильний: Первое, что бросается в глаза – это большое количество небольших участков, на которые в основном в 2016-17-м годах делили большие участки земли. Фактически, обход моратория существовал, потому что было прописано право менять земельные участки сельхозназначения. И не было никаких ограничений по площади. То есть, фактически, берется гектар или два гектара, которые у вас есть изначально, и бьется маленькими участочками. Если щедрые, можно по 10 соток побить, если не очень щедрые, можно по одной сотке побить. После этого подписывается договор мены участка на участок: вы отдаете свою одну сотку, вам отдают в обмен пять гектар. Разумеется, по документам никто ничего никому не доплачивает, это чисто договор мены, который не запрещен условиями моратория. А участки поменяли, заплатили наличкой или договорились каким-то другим образом. Эту дырку закрыли с 1 января 2019-го года, сейчас прописано, что должна быть нормативная оценка отличаться не более, чем на 10%. Раз эту дырку закрывали специально в переходных положениях Земельного кодекса, то о ней знали давно, но просто не спешили. Причем закон приняли фактически летом 2018-го года, но со вступлением в силу с 1 января 2019-го года. Если посмотреть декларацию, как раз успевали, то есть у кого еще успевали поменять и с кем договориться, активизировались перед закрытием этой дырочки и быстренько наменяли еще земли.
Валентина Самар: Це одна зі схем – договір міни: замість договору купівлі-продажу договір міни. Багато селян, яких опитували наші кореспонденти, кажуть, що насправді, вони землі і не продавали. Хоча в декларації пана Черепахи написано, що був продаж цієї ділянки. Але людина каже, що ми не продавали, ми здали в оренду і нам от зерном платять кожного року.
Георгій Могильний: Может, они договор не читали, всяко ж бывает. Мы же договоров не видели, но раз он стал собственником по реестру прав, и записано, что договор мены, то они поменяли. Разумеется, они говорят, что мы не продавали, мы поменяли. А стоит им сказать, что они что-то где-то продали, это уже будет нарушением, и это будет считаться недействительным, земли могут вернуть назад.
Валентина Самар: Можливо повернути?
Георгій Могильний: В принципе, да, если доказать, что это был фиктивный обмен. Раньше это была позиция Верховного Суда, что можно менять пай на пай. То есть у кого-то было пять гектаров, у кого-то четыре гектара – поменялись. Но когда начали дробить участки… дырка в законе есть, четко не прописано, что на что нужно менять – вот мена.
Валентина Самар: Тобто ми зараз бачимо в декларації пана Черепахи про те, що в його дружини, наприклад, є велика кількість ділянок у власності по 10 соток.
Георгій Могильний: Это были заготовки на обмен, просто они не нашли, с кем еще поменяться, и они остались.
Валентина Самар: Це декларація за минулий рік, можливо, в 2019-му вони вже помінялися, чи вже ні?
Георгій Могильний: В 2019-м это было бы уже незаконно, потому что там уже должна быть нормативная оценка. Сейчас прописано, что земли меняются в пределах одного массива земли, соответственно, стоимость участка – одинаковая нормативная оценка, максимум на 10% площадь может отличаться.
Валентина Самар: Є ще одна схема обходу продажу земель сільськогосподарського призначення, це схема так званих ОСГ, ділянок землі для особистого селянського господарства. За законодавством, можна приватизувати до двох гектарів землі для ведення ОСГ, і ця земля під мораторій не підпадає, її можна продавати. І ми показували в нашій програмі і в публікаціях, як купити два гектари під Києвом за 300 гривень. Ця схема полягає в тому, що люди відмовляються від свого права на землю, нотаріально комусь довіряють, щоб він за них отримав землю з правом подальшого продажу. А чи потрібен взагалі цей мораторій, чого за нього так продовжують триматися, якщо його можна легко обходити, як ми бачимо?
Фото: investigator.org.ua
Георгій Могильний: Тоже спорный вопрос. Доводы, на самом деле, никакой критики не выдерживают. Кто-то говорит, что у нас землю используют на убой, потому что не собственник арендатор, поэтому не дорожит землей. Но, извините, у нас есть контроль за использованием земель, и по-хорошему, у нас сельхозинспекция, если ее не ликвидировали окончательно, или какой-то другой орган должен контролировать за тем, чтобы соблюдались правила использования сельхозземли, чтобы землю не убивали. Соответственно, сельхоз инспекция не работает. Это проблема контролирующих органов, и тут не будет никакой разницы – земля в аренде или в собственности.
Другая сторона, которая говорит, что землю выкупят за безсценок, если выкинуть всю на рынок, ну в принципе, да – если земли будет много на рынке, она обесценится, крестьяне потеряют землю, получат копейки, кто-то ее соберет. В любом случае, нужно как-то урегулировать этот вопрос.
Вообще, непонятно, зачем держатся, по большому счету, потому что дырки позволяют и так собрать всю землю в ОСГ и продавать свободно. Потому что у нас каждый имеет право приватизировать два гектара, а в Украине чуть больше 40 миллионов га земель сельхозназначения, то есть на каждого гражданина по два гектара не хватает, максимум по гектару. То есть взяли бы поделили всю землю, каждому досталось бы по кусочку, и спокойно был бы рынок земли без всяких мораториев, потому что не осталось бы паев. Но для пиара – выгодно. Каждый может рассказывать, что это плохо, а это — хорошо. Но что как, на самом деле… У нас же даже статистики нет. И когда говорят, что земля стоит гораздо дороже, возникает сразу вопрос: цена земли определяется от того, сколько с нее можно получить прибыли. За счет чего земля сельхозназначения, с которой собирают определенный урожай, должна стоить в пять-десять дороже, чем она стоит. Это что означает, что продукты станут в пять или десять раз дороже, потому что как-то должно окупаться. Земля будет стоить дороже, если продукты, которые собирают с земли, будут дороже, либо если технология обработки земли поменяется. Но есть рыночная определенная стоимость, которая есть сейчас, и проблем на самом деле нет. Это больше пиар, переключение внимания, когда идет борьба: одни борются за сельских избирателей, вторые – за городских, и нужно убедить
Валентина Самар: Боротися можна з якоюсь метою, а тут яка мета боротьби? В чому зиск? Якщо зараз збираються таким чином збираються великі масиви землі за допомогою таких схем? Великий ринок земель сільгосппризначення все одно існує, тільки тіньовий.
Георгій Могильний: Ну если он теневой, это коррупция, а коррупция – это доходы чиновников. Если рынок будет открыт, чиновники перестануть получать доходы. Соответственно, если рынок сейчас реально существует, значит это кому-то на руку, и греют руку чиновники.
Валентина Самар: Ви можете повний ланцюжок назвати для здійснення таких схем? Якщо ми беремо ситуацію як зараз?
Георгій Могильний: Я, кстати, посмотрел – цена изменилась, уже не 300 гривен, а 500. Схема простейшая, которая сразу бросается в глаза. То есть у нас не было земли для приватизации даже для участников АТО – по 2 гектара. Тут неожиданно эта земля появляется. Единственный вариант, откуда бы эта земля могла взяться, это то, что в порядке децентрализации Кабмин массово передает землю госсобственности, переданную в аренду, объединенным территориальным громадам, то есть в коммунальную собственность. Договор аренды по согласию сторон расторгнуть можно всегда. То есть кто-то взял государственную землю, эту землю передали в коммунальную собственность, дальше арендатор с руководством ОТГ по обоюдному согласию расторгают договор. Земля попадает в запас, участок земли режется кусочками по два гектара, дальше уже заходят документы, которые выкупили у людей по доверенности. По два гектара эта земля приватизирована и благополучно переоформляется на бывшего арендатора, только он теперь уже становится собственником. Это самая простая цепочка, которая сразу бросается в глаза, и скорее всего, она должна работать. Насколько она распространена, неизвестно, но сейчас эти предложения купить право на приватизацию нарастают как снежный ком. Скорее всего она работает. Объемы, к сожалению, оценить сложно.
Валентина Самар: А що відбувається з ціною на цьому тіньовому ринку? Вона росте, падає?
Георгій Могильний: Когда договариваются о бесплатной приватизации земли, человек, который отдает свое право, получает 500 гривен. Гектар земли сельхозназначения недорогой – это 25-50 тысяч гривен. Соответственно часть этой стоимости идет как взятки органам местного самоуправления, если массивы большие, то деньги в сумме могут быть и неплохие.
